Петербургский театр «Балтийский дом» в этом сезоне богат на премьеры, причем помимо привычных сентиментально-лиричных трагикомедий в его репертуаре присутствуют серьезные драматические постановки. Например, спектакль «Сталин. Ночь» режиссера Леонида Алимова, сыгранный на Малой сцене 13 декабря 2013 года. «Сталин. Ночь» – пьеса, появившаяся в результате работы Алимова над несколькими главами повести Виктора Некрасова «Саперлипопет, или Если б да кабы, да во рту росли грибы…».

Зрителям, знакомым с этим произведением Некрасова, известно, что, написанное в жанре литературной мистификации, оно, в числе прочего, повествует о встрече лауреата Сталинской премии, писателя Некрасова с вождем народов Иосифом Виссарионовичем Сталиным. О том событии, которого в действительности никогда не было, но которое можно с легкостью представить в ушедшей реальности.

«Саперлипопет» – это поздняя повесть зрелого автора, написанная в Женеве в 1983 году. Что касается спектакля, то пока что назвать его безоговорочно убедительным нельзя. Сам факт, что театральный мир обратился к столь неоднозначной теме, вызывает удивление, а случай, когда главным действующим лицом становится Сталин, почти единичный. Действительно, трудно представить сейчас ситуацию, когда современному зрителю захочется провести два часа досуга, разбираясь в поступках одной из самых одиозных и сильных фигур советской и мировой истории двадцатого века. Однако в день спектакля в «Балтийском доме» был аншлаг. Как отмечают создатели, «Нет, пожалуй, в современной России имени, вызывающего больше ожесточённых споров, чем имя Иосифа Джугашвили. Диапазон суждений о нём не имеет границ: от «величайший правитель» до «кровожаднейший тиран всех времён и народов»». Тем интереснее смотреть на режиссерское решение, которое получилось, пожалуй, даже слишком персонализированным, но, бесспорно, абсолютно точным по сценографии: в черном пространстве сцены стоит длинный (партийный?) стол, накрытый белый скатертью и обрамленный по периметру прожекторами, в красном углу, как икона, висит портрет Ленина – декорации сталинской дачи.

В своем спектакле Алимов доверил роль Сталина народному артисту России Вадиму Яковлеву. Честно говоря, первое его появление на сцене вызвало недоумение: привыкший к определенному типажу зритель с недоверием отнесся к сгорбленной усатой фигуре с ярко выраженным славянским лицом, выбивающимся из канонического изображения руководителя СССР. Но Вадим Яковлев надел на себя не только маску личности, но и некоторые другие детали, широко растиражированные литературными и театральными произведениями: сморщенное, изрытое оспой лицо, сухая рука, ноги, обутые в мягкие кожаные сапоги, отскакивающий от зубов грузинский акцент. Привычные штрихи к образу, но кто знает, если портретная достоверность не была в приоритете, стоило ли намеренно утрировать эти клишированные особенности? Вадим Яковлев был эффектен в своей интерпретации, даже задавая достаточно формальные вопросы о том, кем был Сталин – параноиком, дьяволом или гением. Некоторые эпизоды явно рознились с содержанием книги и были сентенцией самого режиссера, определенные фрагменты заставляли содрогнуться от напора энергии, исходившей от актера. К примеру, в том случае, когда Сталин процитировал известные строки Мандельштама «Мы живем, под собою не чуя страны…», а потом с искренней недоуменной обидой спросил, глядя на руки: «Разве черви? Разве жирные?»

Было показательно, что в финале, перед поклонами Яковлев избавился от парика и усов, тем самым, отрицая какое бы то ни было отожествление со своим героем, подчеркивая однозначность критической оценки деятельности Самого. Дерзость. В том числе, она выражается в исступленной речи Писателя (Дмитрий Гирев) под занавес спектакля, дописанной Алимовым, когда наружу выплескивается все бессилие, немощь, обреченность и исступленность Некрасова-героя, устами которого, стало быть, глаголет угнетенный народ. Строго говоря, вся линия персонажа Гирева – это страх, перемешанный с ужасом и неизбывной покорностью. Плененый писатель проводит ночь в одной комнате со Сталиным, в беседе с которым обнажаются самые острые и скрипучие моменты истории тридцатилетнего самодержавия (в повести действие происходит в 1947 году, и эта хронологическая неточность напоминает о мистификации и фантазии). Нервная, дрожащая натура Некрасова ограничена с нескольких сторон дополнительными персонажами, которые выглядят обоснованными и продуманными. Помимо Сталина и Писателя появляется покорная, но живая молодуха Валентина (яркая Елена Карпова), Хрущёв, примитивный и простой благодаря украинскому говору, «кузькиной матери» и кукурузе (характерный Сергей Мардарь) и пластичный, великолепно созданный герой Александра Муравицкого полковник Иванов. Роль последнего выглядит почти совершенной – такой безликий, перетекающий из одной формы в другую человек, умеющий предугадывать любую реакцию вождя и занимающий немаловажную позицию в процессе шлифовки и облизывании известного места товарища Сталина. Иванов – неизбежное проявление заискивания, лицемерия и хитрости, и в данном случае музыкальные и танцевальные таланты актера как нельзя более удачно вырисовывают линию поведения его героя. Именно на контрасте с приспособленцем Писатель кажется еще более жалким и маленьким, этаким доморощенным Дон Кихотом, чья борьба с ветряными мельницами закончилась глупой смертью. Не умеет играть на баяне – заиграет (один из лучших эпизодов)! И ведь даже заставлять его не пришлось, достаточно было взгляда. Одним словом, «жиденький оказался паренек».

…Время прошло, а Сталин, следуя заветам одесского юмора, умер-шмумер, да был бы здоров. Вспоминают его, бередит еще величие «кремлевского горца» уже не кровоточащие души.

Елена Бачманова, специально для MUSECUBE

В репортаже использованы фотографии с официального сайта театра-фестиваля «Балтийский дом»