Владимир Ярош: Роль Пикеринга – настоящий подарок

Владимир Ярош: Роль Пикеринга – настоящий подарок
Фотография с репетиции спектакля «Моя прекрасная леди»

Владимир Ярош – артист, за плечами которого пятнадцать лет службы в Театре музыкальной комедии. Сколько за это время сыграно ролей, даже сам он точно не скажет, выделяя среди них одну из недавних, главную – таможенника Храмова в мюзикле Максима Леонидова «Девчонка на миллион». Востребован артист и в кино: миллионам телезрителей он полюбился в образе Физика из сериала «Морские дьяволы». Казалось бы: актерская судьба сложилась – чего более? Но… в конце минувшего сезона Театр музкомедии приступил к репетициям нового проекта – музыкальной комедии «Моя прекрасная леди», над которой работает режиссер Григорий Дитятковский. В этом спектакле у Владимира Яроша снова большая роль – полковник Пикеринг, работая над которой артисту пришлось серьезно пересмотреть все, что он делал до этого на сцене и на экране.  

– 26 ноября герои «Моей прекрасной леди» выйдут к зрителям. Осталось совсем немного времени до премьеры. Поделитесь ощущениями от работы.

– Пару лет назад мне предложили принять участие в спектакле по поэме Владимира Маяковского «Про Это». Кроме собственно поэмы в нем звучат фрагменты переписки поэта с Лилей Брик. И в одном из них возникает образ человека-лодки, который за свою жизнь обрастает тысячами ракушек, налипающих на его бока. Также, этот образ возникает у Маяковского в поэме «Ленин». Сегодня я чувствую себя такой махиной, с которой Григорий Исаакович нещадно сбивает все актерские «наросты» и «новообразования», которыми я оброс, – штампы, наработанные за много лет приемы, которые здесь, в нашем новом спектакле, не нужны и не работают. Он говорит: «Это ты уже умеешь, давай попробуем еще кое-что!»

– Ваш персонаж – лингвист-энтузиаст, полковник, выделяется из тех героев, которых приходилось играть до этого?

– Разумеется. Если задуматься – то все яркие персонажи, которых я играл и играю до Пикеринга, содержат в себе какую-то его частичку. А образ Пикеринга хоть и собирательный, но он настолько хорошо написан автором и высветлен режиссёром, что каждый наверняка сможет найти в нём что-то близкое для себя. Вот такая связь. Роль большая. Много сценического времени – в зоне молчания. Коллеги знают, что это очень сложно. Это вызов. Это в хорошем смысле волнительно и интересно. Плюс ко всему у нас складывается яркая и необычная история. Так что считаю, эта роль для меня знаковая, поворотная. Артисты часто ждут такие роли, чтобы перейти на новый уровень своего восприятия профессии.

– Так какой он – Пикеринг? Есть ли у вас и у вашего персонажа точки соприкосновения?    

– Современный мир очень непрост и, так или иначе, заставляет надевать маски. Пикеринг настолько силен в своей открытости, что к нему ничего «не прилипает» – никакие «ракушки». Ему просто напросто не нужны маски. В этом он смелее большинства людей из реального мира. Он большой, открытый, абсолютно искренний, честный, добрый, легкий и веселый, щедрый и надежный – одним словом, настоящий, без малейшей примеси хитрости умнейший человек. Мужчина с большой буквы. А еще он настолько душевно чист, что я понимаю: у него есть чему поучиться. Он идет по жизни как ледокол – мощно и прямо. Работать над этим образом очень интересно, но непросто. И Хиггинс, и Пикеринг, и Элиза – в какой-то мере собирательные образы. Пикеринг – ученый-любитель, военный и при этом он миротворец. Встретить такого человека как он в жизни – большая редкость. К таким людям тянешься.

— Если вспомнить завязку этой истории, именно Пикеринг подбивает своего приятеля Хигинса –  ученого-фонетиста, на пари: сможет ли тот переучить уличную цветочницу так, чтобы в светском обществе никто не догадался о ее простом происхождении. Как думаете, зачем он это делает? Это азарт ученого?

– В спектакле есть ответ на этот вопрос. Мы перепробовали разные трактовки, и не исключено, что зритель от спектакля к спектаклю сможет увидеть разные стороны этого вопроса и сам для себя откроет мотивы Пикеринга. Может он спасал бедную девушку от бахвальства Хигинса, может он спасал себя от скучной науки и усталости, может он, как настоящий учёный, страстно желал найти доказательства теории, а может это было просто баловство и шалость двух джентльменов, которые никак не ожидали тогда, во что это выльется в итоге… И были еще варианты – да, мы не устаем поражаться, как Григорий Исаакович глубоко пропахивает поле пьесы. Порой думаешь о себе – я вроде не глуп, вроде бы ту же пьесу читал. Но КАК? И все ведь оправдано – все имеет под собой почву… Конечно, гениальная драматургия. И Режиссер. А вот на каком варианте мы в итоге остановились – сможете увидеть и услышать, придя на премьеру! По сути Пикеринг – соучастник превращения Элизы. Ведь он берет все расходы по ее урокам и содержанию на себя. Но у него нет пошлых или грязных мыслей. Он вдохновлен возможностью быть сопричастным к преображению героини. Пикеринг – как некий противовес Хигинсу и Элизе. Хигинс абсолютно свободный человек в своей непосредственности, он абсолютно увлеченный своим делом. Для него все равны и равно незначимы! Элиза – это уникум. Она не менее уникальна, чем Хигинс. А вот Пикеринг… Вот почему автор выписал его военным, полковником? Как мне кажется, это сделано драматургом для того, чтобы показать человека привыкшего к дисциплине, к определенному порядку, зажатому уставом, нормами, приличиями и прочими условностями социума. И вот он из колониальной армии, из Индии, попадает в дом Хигинса, на территорию абсолютной свободы, поначалу он адаптируется. Но когда на его глазах и при его непосредственном участии – есть совершенно неожиданно и «вкусно» решенная режиссером сцена обучения Элизы – происходит ее чудесное преображение, Пикеринг понимает – вот она – истинная свобода – нет, не вседозволенность – а свобода мышления, чувствования – настоящая жизнь. Так вот я думаю Пикеринг в этой пьесе, в спектакле необходим как яркий представитель социума – а военные в Британии тех времен – это цвет общества. Пикеринг, проходя весь путь вместе с Хигинсом и Элизой, истинно освобождается от догм и условностей. И даже мнение общества и возможные компрометирующие слухи (не будем забывать, что действие происходит в пуританской католической Англии начала XX века, когда крайне щепетильно соблюдались принципы морали!) по поводу их эксперимента ему уже не важны. Впрочем, итоги пари его тоже не беспокоят – он влюбляется в ее успех как в чудо.

А в саму героиню он не влюбляется?

– Не буду выдавать все тайны постановки, скажу лишь, что для тех, кто ориентируется на известные версии этой музыкальной комедии, многое в нашем спектакле станет полной неожиданностью.

– Когда вы решили учиться актерскому мастерству, в каких ролях представляли себя? Готовились играть в кино или на театральной сцене?

– Признаюсь, до поступления в Киевский институт театрального искусства я и в театре-то ни разу не был. В школе занимался в театральном кружке, который вели преподаватели русского языка и литературы. Они инсценировали произведения, которые изучались в курсе литературы, и тех, кто участвовал в постановках, снимали с уроков. Это было главным аргументом. После одного из показов преподавательница параллельного класса спросила, не хотел бы я заниматься этим в будущем? Ее вопрос засел глубоко в мозгу, и я перевел его в разряд мечты, но после окончания школы я долго думал – закончил два профтехучилища с годичным обучением – торговое (учился и работал в универмаге по специальности продавец непродовольственных товаров) и столярное (столяр-станочник – работал в столярке около четырех лет), успел поработать еще на разных работах и везде хорошо зарабатывал, но каждый раз задавал себе вопрос: «Неужели это на всю жизнь»? Понимал, что нет, бросал и уходил. И каждый раз возвращался к мечте. Поступил только через шесть лет, когда уже возрастной лимит подступил. Во время учебы сыграл Подколесина в «Женитьбе», и Кречинского в «Свадьбе Кречинского», и даже Мэкки-ножа в «Трехгрошовой опере» и Ричарда III. Очень ярким в институте получился чеховский «Медведь». Впрочем, всегда нравилось играть также и характерные роли. Одно из моих театральных «мечтаний» сегодня – сыграть Глумова. Впрочем, если бы я имел возможность попробовать сегодня любую из вышеперечисленных, был бы счастлив. А вообще я жадный до ролей – мне все интересно.

– Были ли у вас в юности кумиры?

– Мой любимый актер – Сергей Юрский. От его киноролей приходил, да чего там – и сейчас прихожу в восторг. Бендер, дядя Митя, Груздев – полярно разные роли, безупречно сотканные. Большой Мастер. Мне удалось увидеть его в спектакле «Железный класс» по пьесе «Возвращение в Сорренто» во время учебы в Киеве. Вместе с однокашниками, под видом журналиста, я пробрался в гостиницу «Украина» на пресс-конференцию с его участием, предназначавшуюся только для прессы. Благодаря организационной неурядице (никто из настоящих журналистов не пришел!!). К чести актёров, они не развернулись и ушли, а остались, и вместо пресс-конференции получилась камерная творческая встреча, на которой мы, студенты первого курса, смогли задать свои вопросы, сфотографироваться и даже получить приглашение на спектакль. Вечерний спектакль – это было, без преувеличения – мое первое театральное потрясение! Меня буквально трясло… Еще одна встреча с Сергеем Юрьевичем Юрским была уже здесь, в Доме Актера, во время юбилейного вечера Александра Аркадьевича Белинского. Мы встретились лицом к лицу в коридоре, Александр Аркадьевич представил нас, а я сказал, что мы знакомы – напомнил Сергею Юрьевичу о том казусе в Киеве, и он узнал меня. Мы посмеялись над той ситуацией – вместо 10-15 журналистов пришли 4 студента-первокурсника.

– Для работы в моноспектакле по Маяковскому «Про того, кто «Про это» вам пришлось выучить огромный объем сложного текста – легко ли дался этот эксперимент?

– Этот проект очень сильно «прокачал» мою память. После него любая роль учится легко. Если говорить про поэзию Маяковского, то могу сказать, что она мне близка. Кроме того, считаю, что Вселенная услышала запрос: я давно мечтал принять участие в такой камерной постановке. И когда режиссер Алла Масловская сделала мне это предложение, я даже не удивился и сразу принял его.

– Вы очень востребованы в кино и в театре, остается ли время на что-то еще, например, можете просто посидеть с книжкой?

– Сегодня я сузил круг чтения до специализированной литературы: по психологии и по театральным дисциплинам. Во-первых, это связано с постановкой, во-вторых – с тем, что немного пробую свои силы в работе со студентами – в любительской студии при РГПУ им. Герцена. Делюсь своим опытом, своими знаниями. Набираюсь опыта сам. Ведь, конечно, я стараюсь соотносить свои возможности и умения с той аудиторией, с которой приходится иметь дело – с профессионалами мне пока не потягаться.

– В будущем видите себя в роли преподавателя?

– Мне это интересно.

– Вы окончили институт по специальности «актер драматического театра и кино», а работаете в музыкальном театре. Чувствуете, что в театре возможности для раскрытия актера больше, чем в кино?

– У меня не было стремления стать киноактером. Хотя я вырос на фильмах. Причем музыкальные фильмы – «Труффальдино» и «Летучую мышь», фильмы с Андреем Мироновым просто обожал. Поэтому, когда пришел в Театр музыкальной комедии и увидел Виктора Кривоноса, Евгения Тиличеева, Валентину Кособуцкую – для меня это было счастьем. В общем-то так и осталось. Кстати, Валентина Григорьевна играет в нашей постановке экономку Хиггинса – миссис Пирс. Это просто блеск! Скоро увидите! Если говорить о кино: есть полнометражные фильмы, а есть телесериалы. Мне пока удавалось играть только в сериалах, и это очень особый жанр. Хотя сейчас эта сфера так развивается, что иной сериал оказывается мощнее полнометражного фильма. А вообще – кино – это другой вид искусства, хотя и с актерской и с режиссерской точки зрения – родственный.

– Если бы в вашей жизни появился большой серьезный кинопроект, отказались бы от работы в театре?

– Время от времени жизнь подкидывает мне всякие соблазны. Но для себя я взял за правило: если ввязался в проект, оставайся в нем, даже если манит что-то более многообещающее. Мне кажется, так честнее. Хотя в жизни бывает все – зарекаться не буду. Шаблона нет. Каждая ситуация индивидуальна, и решать ее надо по мере поступления информации.

– Вы помните, как пятнадцать лет назад вошли в труппу Театра музыкальной комедии? Принял ли вас коллектив?

– Меня приняли сразу. Считаю, что вообще легко схожусь с людьми. Мой первый театр – Красноярская музкомедия – тоже принял меня сразу. Труппа в театре в то время была довольно возрастная, и молодого артиста все хотели «взять под крыло», под опеку на правах старших. Сегодня я, помня о том, как важно было получить поддержку от «ветеранов», стараюсь следовать их примеру, когда к нам в труппу приходят молодые ребята. Нет, конечно, опекать никого не хочу – но показать, рассказать – что, где, как – это пожалуйста. Так, почти за руку водил меня в свое время по театру Виктор Ильич Чубаров, которого уже нет с нами. Я очень благодарен ему за это и никогда не забуду.

– Довольны ли вы тем, что имеете сегодня как актер?

– Мне грех жаловаться. У меня интересный актерский репертуар. А роль Пикеринга – настоящий подарок. Что говорить, главными ролями я не избалован, а на таких ролях растут. Они развивают и мотивируют. Поэтому когда они появляются в репертуаре, вдыхая в тебя новую струю творческих сил, чего там лукавить – это вдохновляет.

Дина Калинина специально для Musecube

Использованы фотографии из архива Театра музыкальной комедии


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.