«Романтическая философия или философская романтика (как уж Вам угодно) с насыщенным британским послевкусием в исполнении музыкального коллектива Plastic Sonic» — цитата из официального паблика группы. Она очень точно передаёт атмосферу творчества этих ребят. Тем, кто не слышал, слушать нужно. Если и не станете горячими поклонниками, то уж точно не пожалеете о потраченном времени. Но, если честно, для большинства зрителей группу «Plastic Sonic» представлять не надо, круг их слушателей широк.

Выражаем благодарность арт-пространству «Chayka Loft» за предоставленную возможность общения и фотосъёмки.

Я посмотрел ваши социальные сети. Ощущение, что у вас какая-то мощная движуха и большая подготовка. Расскажите, что у вас происходит. У вас вышел сингл?

Дмитрий Бородин: — Сингл «Мэйдэй» мы выпустили год назад, но группой снова начали заниматься только в этом. Появилось много нового материала. Есть группа, значит, есть какое-то движение. Недавно опубликовали песню “Остров”, но она не совсем новая. Мы просто её довели до ума и сразу выкинули в сеть.

Мне понравилось, как она звучит.

Сергей Гамкрелидзе: — Сейчас есть ощущение движухи, потому что началась работа. Мы делимся с людьми тем, что у нас происходит. До этого у нас было какое-то затишье. Новостей особо никаких не было.

Д.Б.— Мы собрались, в группе появились новые люди: Виталий Николенко — ударные, Дмитрий Савушкин — бас-гитара, Маргарита Ратникова — гитара. Рита у нас играет только на концертах, она сама так решила. У нас была большая подготовка к тому, чтобы стать полноценной живой командой. Когда группа только появилась, концерты были частым явлением. А потом мы засели в студии, углубились во все тонкости студийной работы. Выпустили альбом, выпустили сингл, затем EP, потом ещё пару синглов. Это очень поглощает. В то же время, концертов становилось меньше. А потом начались проблемы с составом.

С.Г. — Нам очень понравилось писаться и всё в целом устраивало. Мы сами немного “подзабили” на концерты.

Я знаю музыкантов, которые честно говорят, что не очень любят выступать. Что они студийные трудяги.

Д.Б. — Я очень люблю студии и чувствую себя там как рыба в воде. Привык проводить там много времени. Так что если мы приезжаем на студию — меня понесло, Серёжу понесло и нас не остановить! (смеётся)

Давайте по времени. Ты говорил в феврале, что у команды в творчестве затишье.

Д.Б. — В прошлом году мы с Серёжей играли в группе «Дартвейдерз». Посвятили этому целый год. У нас было много концертов, много интервью. Большая движуха, но в рамках другого проекта. А сейчас подумали — надо «Plastic Sonic» возвращать. Сейчас уже всё устаканилось. И уже в ближайшее время у нас начинаются концерты.

Вы не так давно начали репетировать с новым составом?

С.Г. — В сентябре. Поймали как раз то ощущение, когда всех всё устраивает. Все кайфуют. Наконец-то получилось так, что всем комфортно.

Из старого состава остались только вы вдвоём. Все ребята новые, за историю группы они с вами не сотрудничали?

Д.Б. — Рита успела поработать в первоначальном составе. А с Виталием Николенко и Дмитрием Савушкиным начали сотрудничать сравнительно недавно.

С.Г. — Несмотря на то, что мы работали с «Дартвейдерз», мы также были и «Plastic Sonic». И как только мы начинали репетировать программу, только были готовы к концерту — барабанщик уходит. По непонятной причине. Потом басист.

Уходили мирно все?

Д.Б. — Да, никто не ругался. Но ведь время было потрачено зря.

С.Г. — Надеюсь, что всё будет хорошо.

Д.Б. — Кстати, сейчас у нас концерты принципиально не в Москве. Будет Королёв, Нижний Новгород, а в декабре мы возможно сыграем в Москве. На Москву пока нет даты, но ведь это нетрудно сделать.

Что будет в концертах?

С.Г. — Мы пока решили взять старую программу и несколько песен, которые не играли на концертах ранее.

Когда ждать от вас новую программу?

С.Г. — Сейчас начинают появляться новые песни, и с января мы начнём их записывать.

Кто авторы?

Д.Б. — Ну, вот мы с Сергеем и авторы. Мы часто записываем репетиции, начинает рождаться идея. Я в основном музыкой занимаюсь, а Серёжа текстом. Над аранжировкой работает вся группа.

В вашем случае, получается, что песни рождаются спонтанно, на репетиции?

С.Г. — Очень много такого было. Чем больше думаешь, тем сложнее потом всё сделать. У нас есть песня “Эдуард”, вот она совсем неформат. Но по музыке всё шикарно.

Ваш неформат или радийный?

С.Г. — Вообще неформат! (смеётся) У нас очень много песен, половина дописанных, половина недописанных. Некоторые хотели выпустить и не выпустили. Хочется альбом записать в стиле мюзикла, с сюжетной линией. Но я лучше помолчу. А то, не дай бог, потом перегорим ещё с этой идеей.

Любимый вопрос у журналистов к вам — это вопрос про стиль. Как вас только не обзывали!

Д.Б. — Но всё равно это русский рок.

Именно об этом мы говорили с Рожденом в интервью. Он сказал, что, как бы ты не хотел быть Coldplay, если ты пишешь на русском, значит — русский рок.

Д.Б. — Мы думали перейти на английский. Но мы всё же в России живём, и слушатели у нас русскоязычные. Так что мы уже смирились — русский поп-рок. А настроения могут быть у нас разные — инди-рок, пост-рок, в целом, британское направление. Radiohead, Coldplay, Blur.

С.Г. — Если меня спросить, в каком стиле мы играем, мне было бы сложно сказать. Ближе к поп-року. Если смотреть последние песни, я старался их сделать в плане стихов очень простыми.

Д.Б. — Я бы сказал, что это интеллектуальный поп-рок. Мне нравится русский рок, ведь много русских музыкантов, которые делали и делают очень интересную музыку. «Аукцион», Сергей Курёхин и “Поп-механика”, например.

Сережа, ты сказал про тексты, что ты умышленно делал их проще.

С.Г. — Я делал их проще, но я старался делать глубже. По строению фраз проще, более понятными для людей. Тщательно передать настроение.

По звучанию у вас вполне хватает «нуарных» песен: “Сны”, дуэт с “Дайте Два”.

Д.Б. — У нас было два дуэта с «Дайте Два». Песня «Корабли» и сингл «Надейся и жди» — немного декадентская песня. Там присутствует и гранж. С нами записывался Костя Чалых. Он и бэки ещё пропел. Там сильно чувствуется, что это он играет. У каждого гитариста есть своя фишка, по которой его можно узнать. Свой почерк. Это всё пошло на волне. Мы вчетвером сочиняли эту песню. Люся Махова и Серёжа работали над текстом, а мы с Костей над музыкой. Был мозговой штурм. Два дня посидели, а потом просто поехали в студию и записали.

Меняется подход к текстам. А что будет в музыке? Всё по-новому или сохранится старая стилистика?

Д.Б. — Стилистика не сохранена. Мы начинали совсем с другой музыки. Постоянно, в процессе работы, что-то прибавлялось, а что-то уходило. Сначала я очень сильно хотел играть рок, а потом я настолько этим пресытился, что мне захотелось чего-то совсем другого.

С чем связан уход “тяжёлого” из музыки?

Д.Б. — Драйв не заключается только в большом количестве перегруза. Он в том, чтобы делать музыку более интересной, более мелодичной, более качественной. Разные музыкальные размеры, например.

С.Г. — Это кажется, очень просто, но музыкантам, новым, весьма трудно привыкнуть. Даже наш новый басист сказал, что такое ощущение, что бас записывали лёжа на диване, но пытаешься “снять” композицию, а не получается.

Д.Б. — А самая сложная песня получилась “Остров”. Она очень простая по звучанию, но в остальном… В одном издании её отнесли к жанру new-wave или что-то подобное. Там постоянно меняется размер. Это очень сложно сыграть, на самом деле.

С.Г. — Сначала задумывается одно, а потом получается другое. У нас есть песня, рабочее название “Медуза”, это самый кульминационный момент в альбоме. У нас с Димой разное видение этой композиции. Так что ждём пока она созреет.

Д.Б. — Бывает песня, которая сразу идёт, бывает которая может долго лежать в запаснике. У нас есть песни, которые и по два-три года так лежат.

Вопрос о концертах. Не боитесь, что публика разбежалась? Или активность в соцсетях опровергает это?

Д.Б. — На самом деле, активность в соцсетях часто ничего не доказывает. Много людей постят наши песни у себя на стенах. Число людей в группе, конечно, изменилось, но не слишком критично.

С.Г. — По поводу концертов — непонятно. В каком-то моменте, может быть, и страшно. Потому что ты приходишь с концертом, а сидит только звукорежиссёр.

Д.Б. — Мне кажется, такое, может быть если играешь слишком много концертов. На мой взгляд, сейчас количество людей, которое нас слушает в Москве весьма определённое. Определённая цифра. Не будут же они на каждый концерт приходить.

С твоей точки зрения, такие паузы идут на пользу? И ты не боишься, что это скажется на продаже билетов?

Д.Б. — Я не хотел бы зарекаться. Время покажет. Видели полные залы, видели пустые залы. Всякое бывало

С.Г. — Пару раз бывало, что мало народа пришло. Хотя всем рассказывали. Был какой-то концерт, можно сказать, проходной, когда особой рекламы не было. А людей очень много было. На другой, подобный, приехали, тоже аншлаг. А тут вдруг — пустой зал.

А как же традиционный для нашей страны “чёс”? Учитывая, что у нас музыка через iTunes сотнями тысяч не продаётся, то других источников дохода для артиста практически нет. Для музыкантов это основной заработок.

Д.Б. — На самом деле сейчас на группе мы денег не зарабатываем, у нас у каждого свой источник дохода. Группа как раз сейчас больше всего денег в себя вбирает.

С.Г. — У нас уже есть небольшой “чёс”. Вот сейчас планируем в Нижнем Новгороде выступить. Может быть, Питер. Мне кажется, в Москве не так заинтересованы в музыке. Здесь, на мой взгляд, всё очень перенасыщено. Всегда думаешь, вот, мы приедем в Москву, концерт, много народу придет, а часто бывает, что раз — и никого.

Если так брать по опыту, где более отзывчивая публика — в больших городах или в периферийных?

Д.Б. — На самом деле, всегда по-разному бывает. Трудно предсказать.

С.Г. — Когда мы ездили в Питер с «Дартвейдерз» выступать, было очень много отзывчивых людей.

Д.Б. — Мы вышли, начали играть и зал просто встал! Такого в Москве не было. Никогда мы не видели, чтобы в Москве люди волну пускали.

С.Г. — В Москве по людям трудно понять, что они чувствуют и как воспринимают музыку. Когда мы ездили в Воронеж, там был городской фестиваль, не помню как назывался, там была одна особенность — там не было оцепленной сцены. Все было очень рассеянно — люди гуляют, смотрят, слушают. Но во время нашего выступления люди пели вместе с нами — нас это очень удивило. Приятно. Пришли за сцену к нам за автографами. В Москве такого нет.

Д.Б. — Ну почему, было несколько раз.

С.Г. — Дело в том, что не в Москве отдача людей лучше.

Д.Б. — Ну, ещё музыка. Не панк же мы играем.

Так может сделать песню в стиле “панк”?

Д.Б. — Нет, точно нет. Тут уже зависит от того, хочется нам это играть или не хочется. Нам же никто не приказывает — вы должны играть это или то. Мы делаем, что хотим. Захотели — год молчания, захотели — вернулись.

С.Г. — Сейчас хочется вернуться, хочется выступать. Устроить этот самый “чёс”. Хочется, чтобы это было не как хобби, а чтобы жить за счёт этого и получать удовольствие от того, что люди тебя слушают.

Если брать во внимание вопросы менеджмента и продвижения. Вы будете этим заниматься? Потому что, паблики Вконтакте — это хорошо, но…

Д.Б. — Мы в ротации на интернет-радиостанциях.

Радио — понятно. А менеджмент? Продвижение нового материала?

Д.Б. — Ну, его нужно сначала записать.

Это само собой. “Наше ТВ”, например, сейчас размещает клипы.

Д.Б. — Это Вы про конкурс говорите?

Про конкурс не знаю. Знаю, что им сейчас выделили канал и постоянно вещают. Туда вы будете направлять свои силы?

Д.Б. — Эти конкурсы непредсказуемы. Вот пример — голосуют люди, лидирует одна группа, а в итоге побеждает совсем другая, которая возможно даже в конкурсе и не участвовала. А всё потому, что эта группа больше нравится продюсерам этого конкурса.

Ну, или он сам продюсер этой группы.

Д.Б. — Поэтому я вообще считаю бессмысленной затеей все эти конкурсы. Опять же всех друзей напрягать, заставлять голосовать…

С.Г. — Мы не хотим быть навязчивыми.

Конкурсы это не ваша история, как я понимаю.

С.Г. — Да. Наша музыка построена немного на другом. У тебя есть своя публика. И упрашивать её…

Д.Б. – «Пожалуйста, проголосуйте!» У меня много друзей, которые так делают и в последнее время меня это просто бесит.

Меня тоже эти рассылки просто достали уже.

С.Г. — Хотя если их устраивают, наверно, это работает.

Я не могу вспомнить кого-то, кто «выстрелил» бы после конкурса. Это вообще не панацея.

Д.Б. — Кстати, несмотря на конкурсы, победу в них, группы разваливаются.

Может, люди просто разочаровываются. Тем более, трудно угадать, что у человека в голове, чего он ждал.

Д.Б. — Дело в том, что нас постоянно куда-то тянут. Давай проект сделаем, давай «совместку» сделаем. Давай на студию поедем. Ну, на студии мне очень нравится работать. Гитару записал, клавиши записал, бас… Ударные у нас вообще, однажды, звукорежиссёр писал. Владимир Ерин его зовут. Мне очень нравится с ним работать.

Звукорежиссёры чаще всего оказываются музыкантами, в прошлом много времени уделявшими игре на инструменте.

Д.Б. — А он действующий музыкант. Он занимается в основном только работой в студии и концертами — для души.

Ты, насколько я помню, сейчас в разговоре назвал то, что вы делаете “интеллектуальный поп-рок”. Соответственно, это — на определённую аудиторию. Какую именно?

С.Г. — Нам самим интересно посмотреть (смеётся)

А если брать социальный критерий?

Д.Б. — Студенты, домохозяйки. Большая часть аудитории, наверно, женская.

Ну, это же приятно пользоваться популярностью у девушек.

С.Г. — Я заметил, своеобразную черту, когда под конкретную песню девушки делают определённое селфи. Под одну — в пол оборота, например.

Д.Б. — Песни нашего жанра в основном поют на английском языке. Он более мелодичен для такого жанра.

С.Г. — У нас была песня “В сказке”, я до сих пор жалею, что не написал её на английском, мне кажется, что русский её немного испортил.

Часто бывает подобное сожаление? Что приходится петь на русском?

С.Г. — Не часто, а только в отдельных моментах. Потому что иногда удаётся действительно хорошо придумать. Например, песня «5.8». Пришлось прямо постараться, чтобы слова входили в размер и ритм песни. В английском коротких слов больше, чем в русском. Мы репетируем её сейчас к концертам, но когда мы её играли в “Шоколаде” мне показалось, что она не концертная, всё же. Мы даже спорили между собой на эту тему.

Ты не комфортно себя чувствуешь на сцене с этой песней?

С.Г. — Нет. Я просто недоволен тем, как воспринимают её зрители. Может, мне не удается передать смысл. Но когда поём наши более попсовые песни — от них больше отдачи. Не хватает отдачи от зрителей в этой песне.

А вот по вашему ощущению, зачем зрители приходят на концерт? Слушать, поплясать?

Д.Б — Послушать.

Ваша публика вдумчивая?

С.Г. — Может быть, даже присмотреться. У нас сейчас опять же сложно по концертам, их довольно мало.

Понятно, что сейчас будет новая история, новый материал. Наверное, и пласт публики какой-то сменится. Не вся, конечно, но должны новые люди придти.

С.Г. — Я надеюсь, что так и будет.

Есть у вас категория людей, которые ходят на каждый концерт, всегда комментируют в соцсетях?

Д.Б. — У каждого из нас есть определённый круг друзей, которых не нужно заставлять идти на концерт. Сами начинают спрашивать и приходить. Но это из личного окружения.

А с теми, кто ходит с первого концерта, но вы незнакомы?

Д.Б. — Нет, такого нет. Хотя на концерте всегда много новых лиц.

С.Г. — С большими перерывами трудно удержать большое количество людей.

Д.Б. — Я думаю, что всё-таки аудитория изменится, сильно изменится. Может, кто-то вырос, уже не тот возраст (смеётся)

Нет желания все же сосредоточиться на группе и сделать большой проект с раскруткой, может, подписаться под лейбл, чтобы они занимались менеджментом.

Д.Б. – Есть желание. Мы всегда открыты для подобного сотрудничества. Многие лейблы, с кем хотелось бы заключить контракт, сейчас не занимаются отбором музыкантов, в связи с кризисом, видимо. Они просто новых уже не принимают.

С.Г. — Они всё время присматриваются, относятся с осторожностью.

Ну, а если, к примеру, предложат? “Навигатор” или “Вельвет”, например?

Д.Б. — “Навигатор” сейчас не занимается отбором.

Ну, пусть “Вельвет”. Вы готовы?

Д.Б. — Конечно.

А насколько вы готовы пускать их в творческий процесс? Например, ваш менеджмент, раскрутка, а творчество оставьте нам?

Д.Б. — На самом деле, если так кочевряжиться, то и без работы остаться можно. Какие-то компромиссы всегда возможны. Когда лейбл смотрит, что за группа, они обращают внимание на то, как аудитория на эту группу клюет. Вот нам уже пять лет в этом году. Сложилась какая-то аудитория и мнение о группе. Я много контактирую с разными деятелями культуры. Они всегда мне говорят — я слышал о вас. Спрашиваю — а где? Практически всегда отвечают — не помню где, но песни слышал. Опять же подтверждается тот факт, что песни известнее самих музыкантов.

То есть, на компромиссы вы готовы. А если скажут — давайте вот здесь поменяем, здесь перепишем, добавим “опа-опа” и точно будет хит?

Д.Б. — Группа Queen очень много добавляла этих “опа-опа” и очень круто звучала.

Ну, может, они сами этого хотели. А если будут навязывать?

С.Г. — Мне такого ещё не предлагали. И как я себя буду вести, я не знаю. Если это будет конструктивно — я не буду слишком ревниво к этому относится. Тем более, если это люди будут авторитетные.

Д.Б. — Это же работа продюсера. И он должен вмешиваться в работу артиста и сделать его звучание более коммерческим. Это нормально, когда подсказывают, и ты понимаешь, что это человек авторитетный.

Дело в том, что самостоятельные музыканты не всегда готовы к компромиссам.

Д.Б. — Опять же, если это конструктивно. Нельзя думать, что всё, что предлагает продюсер — плохо. Компромиссы никто не отменял. Нужно находить общие точки соприкосновения.

Насколько вы сейчас следите за общими тенденциями? Именно группа «Plastic Sonic».

Д.Б. — Я постоянно слушаю музыку. Если тебе что-то запало в душу, и ты это постоянно слушаешь – это веяние обязательно проявится в творчестве.

Серёж, у тебя такое же отношение?

С.Г. — Вот именно то, что сейчас модно — скорее всего, нет. То, что мне нравится — да. Не по стилям, не по жанрам и не то, что сейчас популярно. Стараюсь ориентироваться на то, что мне нравится.

А что тебе нравится?

С.Г. — Последнее время подсел на группу «Kula Shaker». Чумовая группа. Я как-то за неё зацепился. Когда мы играли с «Дартвейдерз», у нас была песня “Белый флаг”, там были индийские мотивчики. И я как-то наткнулся на пост – группы, играющие британский рок с индийскими мотивами. Мне стало интересно. Сейчас даже в свою музыку хочется добавить какую-то «арабику», что ли. А что насчёт моды — когда-то пробовали…

Д.Б. — Когда мы были наиболее активны, мы были абсолютно немодной группой. Тогда как раз был в моде синти-поп. Обязательно на английском языке. Группы даже могли не уметь играть и стать довольно известными, потому что попали в модное течение. Получилось так, что мы были вне рок-музыки и вне модного тогда течения.

С.Г. — Когда присутствуешь на концертах и играет модная музыка — кажется, что скучновато, хочется какого-то драйва. Мне кажется, не у одного меня такое мнение. Я вот когда был на концерте «Muse», я был шокирован — шоу-программой, и подачей. Очень здорово. А вот сходил на «Pompeya» — немного не то. Хотя я в машине слушаю постоянно.

Д.Б. — Я всегда считал, что мы вне моды.

Насколько живое звучание должно отличаться от студийного? Какой процент допустим?

Д.Б. — Мы играем приближенно к тому, что мы выпускам. По звучанию и по аранжировке. А вообще бывает по-разному. И всё равно людям нравится и так, и так. Но может, действительно непривычно.

С.Г. — Но это же — разнообразие! Интересно посмотреть со всех сторон.

Музыканту интересно. А рядовому зрителю?

Д.Б. — Мы как-то сделали акустический релиз. Записали несколько песен в акустике, которые были до этого в драйвовой обработке. Скрипка, акустическая гитара, вокал не надрывный. Людмила Тёща Махова записала партии скрипки и пропела беки. Совсем всё по-другому звучало.

Вы работали акустические концерты?

Д.Б. — Работали.

С.Г. — Кстати, акустические — “не вставило”. По динамике. Мне казалось, что можно сделать лучше. Я даже смотрю на ранее записанные композиции и думаю — здесь бы я переделал что-то. Очень много переделал, но в этом же нет смысла. Пройдет год и эта история повторится вновь.

Д.Б. – Нам бы в то время сегодняшние мозги (смеётся)

Может, что-то хотите донести до народа?

С.Г. – А что тут говорить? Скоро люди сами всё услышат.

Д.Б. – Народ умный, он всё сам понимает!

Александр Ковалев, специально для Musecube

Фоторепортаж Марианны Астафуровой смотрите здесь.

Ссылки:

https://vk.com/plasticsonic
https://www.facebook.com/PlasticSonic
https://www.instagram.com/plasticsonic/