Ирина Соколова: Я никогда не уходила из ТЮЗа

Ирина Соколова: Я никогда не уходила из ТЮЗаЧудесная, настоящая, открытая, легкая, хрустально-искренняя, энергичная, с прекрасным чувством юмора народная артистка России Ирина Соколова — большая театральная радость Санкт-Петербурга. Заставшая блокаду, чудом спасенная, до трех лет не ходившая девочка выросла в театральной семье: родители служили в Мурманском драматическом театре. С детства играющая на сцене Ирина Соколова поступила в Драматическую студию Л.Ф. Макарьева, существующую при ТЮЗе имени А.А. Брянцева, и с первого курса была занята в спектаклях театра. Эпоха театральных детей 60-90-х годов выросла на образах Ирины Соколовой: Конек-Горбунок, Кошка, которая гуляет сама по себе, Бемби, Маленький принц, Дюшка… Взрослое поколение наслаждалось другими работами актрисы: Офелия, сеньор Грегорио Чиче, Пульхерия Ивановна, Элен Лумис, Арина Петровна…

Актриса снялась в 5 фильмах Александра Сокурова: «Молох», «Разжалованный», «Скорбное бесчувствие», «Дни затмения» «Телец». С конца 90-х работала на «Экспериментальной сцене» театра-фестиваля Балтийский дом, руководителем которой был Анатолий Праудин. На сцене Балтийского дома сыграла в спектаклях: «Крокодил», «Бесприданница», «Дом на пуховой опушке», «Два старамодных коктейля для двух староможных чудаков» и др., параллельно играла три спектакля на сцене родного ТЮЗа. В июне 2021 года случилось радостное событие: актриса вернулась в труппу театра и приступила к репетициям в спектакле «Иванов» Дениса Хусниярова. О детских впечатлениях, эпохе Корогодского и ролях в театре читайте в нашем интервью.

— Ирина Леонидовна, недавно вы получили именную звезду на «Аллее звезд». Что вы почувствовали?

— Я не очень люблю внимание к себе. Награды — это приятно, но если можно было бы получать их домой по почте, это было бы лучше. С каждой наградой увеличивается ответственность — особенно, перед зрителем — надо все время соответствовать награде. Тяжело и сложно нести бремя мастера. Да мы и не думали об этом, потому что строили театр, дышали театром, жили в театре, и это было нормально. Понимали друг друга с полуслова, вернее — учились понимать. Партнеры были такие, что на сцене мы получали удовольствие в тысячу раз больше, чем от каких-то жизненных ситуаций. Моими партнерами были: Игорь Шибанов, Николай Иванов, Александр Хочинский, Юрий Тараторкин, Ольга Волкова, Антонина Шуранова, Юрий Каморный и многие другие. С Игорем Шибановым мы играли в спектакле «Он и она», состоящем из новелл разных драматургов, у нас был рассказ «Два пуделя» Семена Злотникова. Было ощущение на сцене, что мы вдвоем плетем оренбургский пуховый платок, тонко и воздушно, стараясь не упустить ни одну «петельку». Семен Злотников репетировал как режиссер и все остальные новеллы репетировали авторы, и это было новшество. Новеллу Людмилы Петрушевской «Любовь», в которой были заняты Наталья Боровкова и Леонид Михайловский, также репетировал автор. Людмила Петрушевская задала тон, и это было очень интересное решение произведения.

 

— В вас никогда не было актерского тщеславия? Как вы оказалась на сцене?

— Театральная жизнь — это было нечто совершенно естественное для меня. В пять лет я вышла на сцену в образе гномика в спектакле «Золушка» (это была моя первая мужская роль) и не помню, чтобы я стеснялась или говорила, что не буду что-то делать. Я была послушной маленькой актрисой. Это нужно сделать? Все, ради бога, сделаю. Я  знала, что за выступление, конечно, мне дадут конфеты и после спектакля сосредоточено искала режиссера. Мурманский театр после войны отправили на гастроли в Кинешму. Помню, поздно ночью меня несли на руках, и у меня потерялась туфелька. Потом все говорили: «Маленькая Золушка потеряла туфельку». Следущей моей ролью стала роль Негритянки в спектакле «Хижина дяди Тома».

В декабре 1945 года, там же на гастролях, мы всем театром отмечали мой день рождения. Актерам снимали жилплощадь в разных местах, мы жили в настоящей деревенской избе. Приходили гости и приносили подарки — мыло, яблоки,  конфеты, а я заглядывала за спину и смотрела, что же они держат в руках. В начале войны мне подарили куклу Катю, которая дожила почти до сегодняшних дней. Она была вся покусана, особенно ручки и ножки. Глядя на нее, становилось понятно, какую жизнь прожил ребенок, которому она принадлежала. И тут пожилая актриса нашего театра дарит мне другую куклу, более современную и нарядную. На ручке у куклы висела сумочка, а в ней лежала маленькая шоколадная конфетка. От лица куклы актриса сочинила стихи: «В день рождения Ирины, нашей прима-балерины, Долго я по свету шла и замерзла, и устала, но конфетку донесла». После войны возникла крепкая общность людей, и в нашем театре царило семейное, рабочее настроение.

— В каких спектаклях Мурманского театра вы играли?

—  После окончания школы я поехала поступать в ЛГИТМиК. Не поступила, вернулась в Мурманск, и меня сразу взяли на телевидение в детскую редакцию, где я возилась с козлятами и медвежатами. Параллельно в Мурманском театре сыграла большую травестийную роль — сына главного героя в спектакле «Битва в пути» по роману Галины Николаевой («травести-травести, не  с кем время провести», — дразнили  меня здесь). Это было уже мое устоявшееся амплуа.

 

 — Студенчество было насыщенным?

— Вся жизнь перетекла сюда, в театр. Мы были заняты с утра до ночи, просто категорически. Наша Драматическая студия была при ТЮЗе — я считаю, что это прекрасно, потому что практика начиналась буквально с первого курса, нас вводили в спектакли опытные актеры, мы не чувствовали себя брошенными, фактически жили, думали, работали как актеры, а не студенты. Нашим дипломом стал спектакль «Конек-горбунок», затем все будущие студенты проходили через эту постановку, она массовая и там много ролей. Мы с Ирочкой Асмус, клоуном Ириской, играли конька-горбунка в очередь. Я считаю, что она тот конек, который нужен: крепкий, сильный, а у меня ноги разъезжались в разные стороны. Если я не играла конька, то была отроком, главные роли всегда сочетались с работой в массовке.

— Я знаю, что вы застали Александра Брянцева. Каким он остался в ваших воспоминаниях?

— Мы не сталкивались с ним в работе, сейчас жалеем, почему же не поговорили, не попутешествовали вместе на каком-нибудь кораблике: он был настоящий моряк. Я видела его на репетиции: он мирно, тихо, сосредоточено, спокойно, как бы паря над ситуацией, сидел в зале и наблюдал за работой Павла Карловича Вейсбрема, гениального режиссера, чуда человеческого, и в разговоре, и в жизни, и на сцене. Вероятно, он был интересен Александру Александровичу Брянцеву, как и Леонид Федорович Макарьев, с котором после революционных лет они шли в тандеме (Макарьев писал пьесы для ТЮЗа: «Тимошкин рудник», «Бунтари» и др.). Мы застали совсем мало спектаклей Брянцева и Макарьева.

 

— В чем на ваш взгляд была заслуга Корогодского в развитии истории становления ТЮЗа?

Корогодский продолжил дело Брянцева и Макарьева, вышел на другой уровень разговора со зрителем. Это естесственно: время шло и мир менялся. Он выстроил общение со зрителем через игру, и разговор был серьезный, как со взрослым. Спектакли: «Наш только наш», «Наш Чуковский», «Весенние перевертыши», «Наш цирк», «Открытый урок», «Радуга зимой» стали поворотом в смысле отношения ко зрителю. Зиновий Яковлевич стремился, чтобы у ребенка развивалась фантазия, для него был важен совместный опыт проживания истории, поэтому он создал «родительские абонементы»: дети посещали спектакли со своими взрослыми наставниками. Рассказывали, на спектакле по Карелу Чапеку Николай Муравьев, Юрий Каморный, Николай Иванов, Александр Хочинский воплощали лес — в руках каждого была палка с контуром листка. Один дедушка в зале сказал: «что это за палки?!» Ребенок объяснил: «Дедуля, это же лес!» Детям нужен только намек, у них сознание по-другому устроено, они видят импровизацию, воспринимают ее и идут дальше, веря в происходящее, это очень ценно. Они быстрее, чем взрослые включаются в игру, способны вообразить и увидеть то, чего нет.

Какие письма мы получали! Помню письмо, полученное после спектакля «Радуга зимой», где я играла Гену-скрипача. «Здравствуй, Гена, скажи мне пожалуйста, как ты стал артистом? Я тоже так хочу». Я не отвечала на такие письма, чтобы дети не испытали разочарования — вот, тететька, оказывается, играет. Дети были погружены в магию театра. У меня была знакомая девочка инвалид, для нее ТЮЗ был таким глотком воздуха, она жила этим, была почти на всех наших спектаклях. Театр вселял в нее надежду, помогал выжить в этой непростой ситуации. Еще была другая удивительная история: в спектакле «Наш, только наш» в танцевальном номере «Калинка» Наташа Боровкова кидала батманы, и на одном из первых спектаклей женщина из первого ряда бросила ей букетик ландышей. Наташа взяла букетик в зубы и продолжила танцевать. Эта зрительница потом ходила на все спектакли и бросала цветы, стала полноценным участником спектакля. Почти под каждый Новый год, в 7 часов вечера у нас в театре собиралось множество людей: казалось бы, люди, идите домой, садитесь за стол, вас ждет селедка под шубой, первый звон бокалов, а они сидят на ступеньках и ждут спектакль. И смотрят — с таким упоением, как будто никогда не видели ничего подобного. Вот какой магнит был в ТЮЗе.

 

— Ирина Леонидовна, вы играете в двух спектаклях Георгия Васильева. Что для вас значит этот режиссер и какие ваши героини?

— Георгий Васильев был удивительный человек. И жизнь любил, и любил по-своему, и жил, и работал также неординарно. Приходил на репетиции и говорил: «Вы знаете, сегодня мне позвонил Гоголь и сказал…». Это был творческий, талантливый, необыкновенный человек, мне с ним было очень легко и интересно.

В «Старосветских помещиках» содружество двух любящих душ, двух любящих сердец: для наших героев не существует внешней жизни, они словно окружены дремучим лесом и пытаются сохранить покой и счастье в своей семье. Это две половинки одного большого ароматного яблока. Герои шутят, разыгрывают друг друга, сами себе радуются. Приехал гость — маленькая весточка из иного мира, они счастливы поухаживать за ним, гостепримны и хлебосольны.  Очень по-философски подходит Пульхерия Ивановна к тому, что все когда-то кончается. Одиночество нужно каждому человеку, но мужчины к этому не готовы, по крайней мере на земле. Пульхерия Ивановна говорит: «Не горюйте за мной, мы увидимся на том свете». Она уходит в другой мир, но оставляет надежду на встречу.

Что касается спектакля «Господа Головлевы», здесь царят совершенно иные отношения. Семья вырождается, к Иудушке Арина Петровна испытывает чувство страха, не хочет видеть свое отражение. Она — женщина-делец, которая не на того поставила, сынуля ее опередил, оказался лучшим учеником своей матери.

— В спектакле «Вино из одуванчиков» вы играете удивительную светлую женщину Элен Лумис. В чем для вас прелесть образа?

— Брэдбери — человек, который сумел сохранить в себе детство на все сто процентов, его произведения заражают жизнелюбием. Потихонечку, в процессе репетиций мы приходили к какому-то знаменателю. Очень помогал Адольф Яковлевич Шапиро, точно вел к смыслу, делал замечания. Каждый раз окунаюсь в образ Элен и иду по тропиночке характера этой женщины. Она свободная, может возвыситься над жизнью, верит в любовь. Я получаю удовольствие, когда играю эту роль, а что может быть лучше?

Все мои роли — любимые, они как дети, есть непослушные, с которыми тяжело, но надо справляться, это мой ребенок, и я отвечаю за него. А есть такие чудесные — какое счастье их играть! Например, я очень любила в Балтийском доме роль Агудаловой, женщины, которая своими руками фактически бросила в пучину свою дочь.

— Как вы воспринимаете свое возвращение в ТЮЗ?

— Очень естественно: мальчишки (Николай Иванов, Игорь Шибанов) ушли и передали мне  эстафету. Внутренне, я никогда не уходила из театра, спасибо Светлане Васильевне, что разрешила играть в спектаклях. ТЮЗ  — это такой человеческий дом, клубок, комок, содружество людей единой группы крови. Когда ты переезжаешь сюда физически, психологически,  ты считаешь это своей настоящей жизнью. Как вы живете? Хорошо живем. Где вы живете? В театре.

Елизавета Ронгинская специально для Musecube

Фотографии предоставлены пресс-службой театра


Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.