Когда на экраны выходит долгожданная и многообещающая экранизация культовой книги, это всегда волнительно и трепетно. Боязнь разочарования определенно присутствует, страх, что сформировавшееся личное впечатление от первоисточника будет нарушено, также неизбежен. Ситуация с романом Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» – случай и вовсе особый. Для кого-то и сама книга является изрядно переоцененной, кто-то же считает ее чуть ли не главным русскоязычным текстом XX века. И вопрос экранизаций здесь тоже не из простых. Принято считать, что до сих пор никому так и не получилось достойно, точно, аутентично передать все смыслы и нюансы булгаковского романа. Поэтому экранную версию режиссера Михаила Локшина публика ждала со смешанными чувствами: немного скепсиса, немного заведомой критики, совсем чуть-чуть слабой надежды. Получившийся результат немедленно расколол зрителей на два противоборствующих лагеря, а отзывы на фильм разнятся от «лучшая версия» до «немыслимый позор».

Стоит отметить, что в прямом смысле слова работа режиссера Локшина в соавторстве со сценаристом Романом Кантором не является экранизацией. Здесь создателями допущена абсолютно оправданная вольность: отойдя от изначального текста романа, они пересобрали его, посмотрели свежим современным взглядом, переплели с биографическими пунктирами судьбы самого Булгакова. Всем недовольным таким вопиющим вольнодумством, пожалуй, стоит ознакомиться с концепцией «смерти автора» Ролана Барта. Иногда такая перетасовка как раз необходима: она внезапно способна обнажить новые смыслы, раскрыть те или иные пассажи из текста под другим углом. Идея параллельного повествования «жизнь писателя»/ «сюжет романа писателя» оказывается как раз самой удачной. А библейский сюжет (здесь это снятая с постановки пьеса о Пилате) становится как скрепляющим крепким швом, так и дополнительным аргументом, что ничего не меняется.

Ничего не меняется. Это, пожалуй, краеугольный камень всей рассказываемой истории, квинтэссенция фильма. От узнавания примет повседневности больно, страшно, стыдно. То и дело возникает вопрос: «Какие именно здесь годы, не подскажете ?!». Мелочи второго плана остро цепляют глаз (чего стоит, скажем, сцена с игрой детей в расстрел!), фразы многих героев – актуальная повестка нынешнего дня. Каким-то воистину мистическим (истинно по заветам Булгакова!) образом фильм словно бы предсказал ряд заметных событий, во всяком случае, намеки на них кажутся пугающе очевидными.

Две главные ценности здесь, ради которых стоит жить, во имя которых стоит бороться, за которые можно умереть – это любовь и свобода. Без них не будет самой жизни, но шаг за шагом сужается это пространство, не давая выхода, не оставляя ни единого шанса на счастливый исход. Главные герои хранили и берегли любовь, как умели, сколько могли, но обстоятельства, увы, складываются не в их пользу. Писатель и его Муза в финале предсказуемо погибнут, не дождавшись расправы, избрав путь добровольного ухода. Ибо они – люди ушедшей, точнее, уничтоженной эпохи. Новое злое время сжимается вокруг них кольцом, и в нарочито бодрой социалистической повседневности им попросту нет места.

Зло здесь не представлено абстрактным аморфным духом. Зло – это конкретные люди, имена и фамилии, чины и должности, профессии и занятия. Злом может оказаться литературный критик или профессор психиатрии. Зло лишено красочного пафоса. Предательства и подлости совершаются здесь просто, естественно и буднично. Но все же и на массовое бессердечие найдется толика милосердия в лице безымянной зрительницы в театре или хромоногой медсестры в клинике для душевнобольных.

Сумасшествие главного героя здесь, пожалуй, не гипербола и даже не метафора. Удачливый литератор (условный и открыто все же не названный Булгаков собственной персоной) постепенно становится все ближе к гибельному краю. Неизвестный немец, подсказавший идею нового романа, – реальный человек или плод фантазии? Глобальный литературный труд всей его жизни – закономерный результат писательского труда или же вышедшая из-под контроля безграничная фантазия? Образ новой Москвы – желание видеть любимый город именно таким или гипертрофированные галлюцинации? Трагический исход героя все же отчетливо намекает на то, что он сломлен, измучен и отнюдь не в фигуральном смысле слова безумен.

Кстати, о новой неузнаваемой Москве. Здесь она представлена вполне равноправно существующим отдельным персонажем. Совершенно прекрасен придуманный авторами прием с возведением на карте столицы масштабных футуристических зданий. То ли это выведенные на особый уровень потемкинские деревни, то ли плач по несбывшимся мечтам. Принцип параллельной истории здесь уже выходит на новый уровень, и таким приемом авторы показывают несбывшуюся судьбу ГенПлана, рассуждают на извечную тему «ах, если бы». Хотя бы здесь существует эта невоплощенная Москва: яркая, мощная, запредельно футуристическая – и поэтому совершенно неживая, пустая, искусственная. Именно она и сгорает так ярко в финале, полыхая в прямом смысле слова адским пламенем.

Столь сложный механизм не сложился бы, конечно, без достойных актерских работ. Здесь они требуют особого подробного рассказа и анализа. Если не задаваться целью настойчиво искать в фильме недостатки, то каст можно считать практически безупречным.  Подвижно-беспокойный Юрий Колокольников, он же Коровьев –  здесь образцовый трикстер, играющий в знаменитой сцене представления в Варьете истинно пеннивайзовскими жуткими нотками. Этакий мощный штурмовик из ада – Азазелло в исполнении Алексея Розина внушает страх и трепет. Совершенно инопланетная, ни на кого не похожая Полина Ауг (Гелла) существует в каком-то своем отдельном измерении. Кот Бегемот здесь действительно живой и настоящий зверь, говорящий свои классические реплики голосом Юры Борисова. О Воланде в исполнении Аугуста Диля стоит сказать отдельно. Во-первых, невооруженным глазом видно, как ему нравится роль, с каким азартом существует он в образе. Во-вторых, на правах немца он привносит незримую дополнительную связь «Мастера и Маргариты»  с «Фаустом» Гете, о которой многие склонны забывать. Здесь, к счастью, про это помнят.

Что же до библейских персонажей, то Пилат датчанина Класа Банга (а все же помнят кличку пса прокуратора из романа?!) впечатляет своей непроницаемой статикой. Иешуа Га-Ноцри в исполнении Аарона Водовоза удачно отходит от какой-либо причастности к образу и облику Иисуса. Маленький скромный человечек без малейшего духа мессианства. Их линия формально может считаться второстепенной и заброшенной, но даже коротких сцен с ними достаточно, чтобы получить определенное впечатление и сложить собственное  мнение.

Вереница персонажей, складывающаяся в общий фон событий, также представляет интерес. Критик Латунский достоверно воплощен замечательным Дмитрием Лысенковым. Марат Башаров органично пьет и кутит в образе Степы Лиходеева. Александр Яценко в роли Алоизия играет и непростую человеческую судьбу, и заурядность предательства. Евгений Князев мастерски воплощает образ Берлиоза – типичного советского чиновника от литературы. Пугающе-вкрадчив и   лживо-добр психиатр в исполнении Леонида Ярмольника. Блестящая Яна Сексте с точно найденной интонацией и хромающей походкой душевно воплощает образ медсестры, его помощницы. Список этот можно продолжать, главное, что даже не самая большая роль здесь способна обернутся заметной актерской удачей, ярким высказыванием.

Наконец, собственно сами Мастер и Маргарита. Или же Писатель и Муза. Эта пара существует здесь и вместе с прочими, и отдельно сама по себе. Такой вот микрокосмос для двоих, и прочим тут нет места. Понимают друг друга с полуслова и даже полувзгляда, верность и преданность для них не пустые слова. Юлия Снигирь здесь очень красивая, нежная, грустная, живая, подлинная. Героиня прежнего времени, слепок ушедшей эпохи. Ведьминское начало в ней при этом выглядит абсолютно естественным, оно здесь что-то вроде пресловутого добра с кулаками.

Евгений Цыганов как в роли Автора, так и в образе им же придуманного Мастера точен в самых даже незаметных жестах типа движения плечом или усмешки краем рта. Здесь он тонко подмечающий детали соглядатай, осознающий неизбежность собственного краха. Нет ни усталости, ни равнодушия – одно лишь следование предначертанности. Они оба успеют совершить главное дело своей жизни: он – написать, а она – прочесть. А дальше – тишина.

Разумеется, придирчивый критичный взгляд найдет в фильме сюжетные дыры, небрежности и огрехи, возмутится вольным отношением к тексту, замалчиванием ряда тем, перебором с компьютерной графикой.  Но если отойти от этих пунктов и посмотреть «Мастера и Маргариту» с позиции tabula rasa, то можно, пожалуй, получить подлинное удовольствие. А главный горький смысл фильма, кажется, состоит в том, что истинное счастье невозможно при жизни. И покой надо еще постараться заслужить, просто так он не дается. И без темных сил иногда не победить. Увы. Но все же нежный лейтмотив любви и свободы пробивается через плотную тьму даже в самое, казалось бы, безнадежное время.

Марина Константинова специально для Musecube