«People are strange» — играет знакомая мелодия в начале спектакля «Ваал». Да, люди порой странные, порой – до ужаса. На сцене театра им. Комиссаржевской болгарский режиссер Александр Морфов представил одного из них. По замыслу постановщика в отвратительном образе главного героя должны угадываться черты таких рок-идолов как Джим Моррисон и Джимми Хендрикс. Но что же такое Ваал?

Ваал, или Баал – так разные народы называли бога плодородия и войны. Что ж, судя по всему, герой Брехта отличается лишь первым качеством. По крайней мере, у Александра Морфова он совсем не напоминает высшие силы, скорее – похож на неопрятного, грязного увальня, сражающий своим «обаянием» многих женщин, тем самым осуществляя их тайные желания. Как говорил классик: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». Что ж, фраза, вполне подходящая для постановки.

Впрочем, это все лирика, а на деле, то есть на сцене все это оборачивалось грязью, мерзостью и пошлостью. Изнанка веселой жизни. Вполне возможно, она такая и есть, но далеко не каждый сумеет поверить в то, что такая неприкрытая, неприглядная разнузданность имеет что-то общее с повседневной жизнью талантливого музыканта и поэта. В исполнении Александра Баргмана он превращается в абсолютно аморального типа.

В первой акте по центру сцены расположен боксерский ринг, однако на нем проходят отнюдь не спортивные состязания. Чаще он служит ложем для плотских утех. А происходящее на сцене время от времени превращается в балаган, который, впрочем, вполне вписывается в ту вакханалию страстей и чувств, которые главенствуют над героями. Неприкрытая похоть и сладострастие подаются в самом неприглядном и непристойном свете. И если целью режиссера был показ «нижнего белья» во всей красе, то ему это, несомненно, удалось, причем как в прямом, так и в переносном смысле.

Порой сцены напоминали ток-шоу — вопрос-ответ, а микрофон занимал главенствующее место. Необходимо отметить — перенести в такую манеру общения текст начала XIX века – смелый режиссерский ход, тем более, что при воплощении этой идеи оригинал практически не пострадал.

Сократив оригинальный текст Бертольда Брехта, режиссер дополняет и продолжает основную мысль произведения, щедро разбавляя его музыкой и импровизациями. Музыкальное оформление весьма разнообразно. В исполнении рок-группы «Ваал» звучит Doors и Nirvana, а также песни Майка Науменко. Однако их воплощение в почти глянцевом формате вызывает вопросы.

Некоторые музыкальные номера органично вписаны в ход постановки. Так, «Старые раны» или «Камера пыток» на стихи Ильи Кормильцева продолжают мысли и чувства Ваала тогда, когда слов уже не хватает, и тем самым стократно усиливают восприятие сцены. А размышления о том, что же такое любовь или о том, как песня появляется на свет, действительно слушаешь с замиранием сердца. Однако эти мгновения тонкой материи неизбежно тонут в том хаосе и сумбуре, творящемся на сцене.

Что же в итоге? Рок-герой, чей собирательный образ предстает перед зрителями, доходит до очевидного нравственного падения, совершает преступление и умирает, всеми забытый и покинутый. Что ж, вполне логичный конец для подобного персонажа. Или он все же не очевиден? Музыкант, какой бы он ни был, отнюдь не равно убийца! И в этом случае ассоциация с рок-музыкантами оказывается не вполне уместна. Разумеется, ни Джим Моррисон, ни Майк Науменко не были образцами благочестия, но при этом они не доходили до убийства.

Где проходит та грань, где заканчивается обличение порока и начинается воспевание его превосходства? Каждый ли готов увидеть глубину той пропасти, в которую попадает Ваал? Публику можно разделить на два лагеря. Часть зрителей бежит со спектакля, не приемля такую форму подачи материала, а часть – называет его «Господином Ваалом» и приходит вновь и вновь – за живой музыкой и прямым общением со зрителем. Постановку, безусловно, можно назвать одной из самых спорных и провокационных на петербургской сцене. Так или иначе, спектакль дает пищу для размышлений, а значит главная цель произведения искусства – рождать вопросы, а не давать на них ответы – можно считать выполненной.

Валентина Казакова, специально для MUSECUBE

Фотоотчет Евгения Мироненко, смотрите здесь