Множественные глубокие миры Ф.М. Достоевского раз за разом манят и привлекают режиссеров всех мастей и рангов. Кажется, уже все его произведения  многократно исследованы постановщиками, герои – проинтерпретированы, идеи – переосмыслены, но все же то и дело возникают новые работы, рассматривающие творческое наследие Федора Михайловича под иным углом. Не так давно в Малом театре кукол вновь обратились к Достоевскому: после сценической версии «Преступления и наказания» здесь решили дать слово одному из героев этого романа. Режиссер Чакчи Фросноккерс обратил свой взгляд на формально второстепенного, но при этом крайне значимого персонажа – Семена Захаровича Мармеладова. В итоге получилось, быть может, не вполне законченное, зато заставляющее переосмыслить многое в себе исследование пресловутой загадочной русской души.

Спектакль этот –  с одной стороны, тщательная реконструкция, а с другой – фантазийная вариация. Из тех малозначительных крупиц и неприметных деталей, что есть в тексте романа, режиссер сочиняет и додумывает, представляет и предлагает. При этом каких-то совсем уж вольных отступлений и наносных конструкций здесь нет – все сцены и реплики органически вписаны в заданный канон. Перед зрителями проходят ключевые вехи недолгой и непростой жизни героя: детство маленького Сенечки, счастливый первый брак Семена Захаровича, а потом вдруг как пошло, как полетело куда-то под откос…  Такая вот выпала судьба, наполненная страданиями, испытаниями и горестями. И несчастный человек остается наедине со своей болью, растворяя ее в крепком, теряя себя, распадаясь как личность. Или все-таки не распадаясь? Быть может, даже в потном, грязном, дурном хмельном угаре опустившийся Мармеладов  в чем-то чище и правильнее прочих знатных, иных приличных. Какой меркой мерить, каким судом судить – каждый решает сам. В любом случае, рано или поздно приходит время собирать камни  (здесь эта  устоявшаяся фраза воплощается как в переносном, так и в прямом смысле). Хочется несчастному от нетерпимости собственного страдальческого бытия свести счеты с жизнью, но то петля слишком высока, то знамение небесное снизойдет, то Родион Романыч топор для личных нужд попросит. Кстати, о Родионе Романыче. Как-то явно и очевидно приходит здесь на ум мысль, что Мармеладов воплощает в определенном смысле его своеобразное альтер-эго. То есть вовсе не случайно их судьба однажды свела, были у нее насчет этих двоих особые значимые и далеко идущие планы.

В спектакле очень много боли, просто вот физически и метафизически осязаемой: ноющей, изматывающей, незримо рассеянной где-то в воздухе. Сценография, талантливо сочиненная Ульяной Елизаровой, дополнительно раскрывает все грани этого безрадостного и безнадежного мира. Тошный однообразный серый становится лейтмотивом, вся мармеладовская жизнь словно бы покрыта пеплом – счастливое прошлое сгорело без остатка, без малейшей надежды на восстановление. Несмотря на отсутствие строго оформленных декораций с четко обозначенными границами, свежего свободного воздуха в пространстве этого спектакля нет и в помине. Только лишь одна скорбная клаустрофобная сжатость, давящая и раздавливающая страдальца задолго до смертоносного удара лошадиным копытом. Зрителям тоже перепадает отнюдь не маленькая толика этих дискомфортных ощущений, и остаться равнодушным к судьбе страдальца Мармеладова уже попросту невозможно.

Едва ли не главное в этом спектакле, конечно, – виртуозная актерская работа Маргариты Кольцовой. Кажется, для нее нет абсолютно никаких рамок и границ в профессии, и каждую свою новую роль она воплощает с видимым зрителю интересом и внутренним непритворным азартом. Здесь она не столько перевоплощается визуально в мужское начало, сколько растворяется во внутреннем наполнении героя. Иными словами, играет, в сущности, не сам персонаж, а воплощает общий мощный архетип. И делает это она с профессиональным живым интересом, уверенной актерской смелостью. И у нее получается.

На первый обманный взгляд может показаться, что в «Мармеладове» создается портрет пресловутого «маленького человека», но режиссер  мастерски выводит эту тему на какой-то отдельный недосягаемый уровень размышлений о несении собственного креста (визуально это, кстати, тоже будет представлено). И в самом образе Семена Захаровича Мармеладова, сотканного из лоскутков и составленного из мазков,  в итоге отчетливо проступает что-то такое, граничащее, пожалуй, с юродством. Всем своим видом и поведением герой словно бы кричит: «Бейте меня, унижайте меня, оскорбляйте меня, а я лишь выпью да помолюсь за вас всех». Но долго так все равно не протянешь, поэтому страшный горький финал здесь, разумеется, предсказуем, неизбежен и неотменим.

Марина Константинова специально для Musecube