С появлением у Александринского театра Новой сцены в его афише теперь всегда можно найти абсолютно разные события на любой вкус и возраст, будь то концерты современной академической музыки для детей или же необычные опыты в сфере медиа-арта. Не обделяет вниманием Новая сцена и гастроли зарубежных коллективов. Так, 27 и 28 марта у петербуржцев появилась возможность посмотреть на современную эстонскую драматургию: в конце первого месяца весны в город на Неве приехал спектакль «Антигона» таллиннского театра R.A.A.A.M. Уже с середины зимы с театральных афиш на горожан сурово и пронзительно смотрел Андрус Ваарик – исполнитель главной роли царя Креонта, как будто обещая совершенно новый визуальный опыт. Предчувствие сбылось, и «Антигона» оказалась зрелищем на редкость любопытным.

Этот спектакль – работа иранского драматурга Гомаина Ганизадеха, который в «Антигоне» взял на себя еще и руководство режиссурой. Гомаин Ганизадех уже давно известен за пределами Ирана как талантливый постановщик, в его активе, помимо «Антигоны», значится обращение к другим античным сюжетам, таким как «Дедал и Икар» и «Агамемнон». Гомаин Ганизадех также глубоко погружался и в абсурдистскую эстетику, поставив в Тегеране «В ожидании Годо» по Беккету и «Король умирает» по пьесе Ионеско для эстонского театра.

Сюжет древнегреческой мифа о фиванской войне и героическом противостоянии государственных законов и законов родовых волновал драматургов на протяжении многих лет. К оригинальному тексту трагедии Софокла в двадцатом веке обращались французский сценарист Жан Ануй и немецкий драматург Бертольт Брехт. Гомаин Ганизадех, оставив главный конфликт без изменений, перечитал сюжет «Антигоны» по-новому, найдя для выражения центральной проблемы новые визуальные формы. Необычная работа в интернациональной команде и оригинальные сценические находки принесли спектаклю международный успех: театральный фестиваль в Тегеране Fadjr 2011 номинировал постановку в 5 категориях, и исполнительница роли Антигоны актриса Элина Рейнольд получила награду за лучшую женскую роль. Также «Антигона» была показана на Фестивале Dialog в польском Вроцлаве, а после петербургских гастролей постановка отправилась на театральный фестиваль в китайский город Шанхай.

В чем же причина такой популярности? Очевидно, что это далеко не первая постановка «Антигоны» на новый лад, и искушенного зрителя трудно удивить новаторством привычного сюжета, да и режиссер-драматург в данном случае не преследовал такой цели. Он предпочел поместить привычных героев в абсолютно сумасшедшие условия, где каждый из них живет особенным пластическим рисунком, полным абсурда и тавтологий. За полтора часа на сцене разворачивается трагическая история о царе Креонте (Андрус Ваарик), его жене Эвридике (Рагне Пекарев) и сыне Гемоне (Аго Андерсон), о сестрах Антигоне (Элина Рейнольд) и Исмене (Кюли Реинумаги), о слуге Тиресие (Раймо Пасс). У царя Эдипа, бывшего властителя Фив, была дочь Антигона и два сына, Полиник и Этеокл, вступивших друг с другом в братоубийственную войну. Полиника, предателя родного города, его дядя царь Креонт в наказание за измену запретил хоронить и приказал оставить на растерзание птицам и псам. Но родовые законы, олицетворением которых выступает мужественная Антигона, осуждают подобные поступки, поэтому девушка тайно совершает обряд погребения брата, за что предается остракизму со стороны Креонта и погибает. Вслед за Антигоной убивает себя и Гемон, жених Антигоны и сын Креонта, чья смерть, в свою очередь, влечет за собой гибель его матери Эвридики от горя. Креон остается один.

На первый взгляд, «Антигона» – это полная смертей и хаоса история, однако в спектакле Ганизадеха она приобретает характер трагифарса. Об этом говорят внешние проявления: герои носят причудливые колпаки и почти клоунские одежды (художник Инга Варес), комично ходят и гротескно жестикулируют. Для каждого персонажа продуман свой особенный визуальный ряд, который подчеркивает обреченность существования персонажа. Все действия в спектакле утрированы, и крутятся вокруг двух центральных мотивов: тотальной засухи и яйца. Засуха в спектакле выступает сигналом гниющего и разлагающегося общества, где не хватает еды, где люди готовы убить друг друга, несмотря на законы гуманизма, которые драматург добавляет в древнегреческий сюжет. Поэтому в финальной сцене, когда на трупы героев все-таки проливается дождь, и Креонт совершает почти сакрально-ритуальный танец в струях воды под неожиданно оптимистичную песню I will survive, желанное спасение и освобождение становятся лишь миражом, в котором растворяется окружающая реальность. Ведь к этому моменту уже были разбиты все бережно хранимые под колпаками яйца, вполне традиционно олицетворявшие собой жизнь. И, к общему ужасу, хаосу и смятению, одиночество Креонта становится вовсе не знамением смирения и раскаяния, а настоящим триумфом условного государственного закона, разрушившего и уничтожившего всё настоящее и истинно ценное. Хотя песня Глории Гейнор, отдаленно гармонирующая с оригинальным хором фиванских старцев, как будто дает надежду, что
«Мудрость — высшее благо для нас,
И гневить божество не дозволено.
Гордецов горделивая речь
Отомщает им грозным ударом,
Их самих поразив,
И под старость их мудрости учит».

Елена Бачманова, специально для MUSECUBE
В репортаже использованы фотографии, предоставленные Новой сценой Александринского театра