Привет всем! Это поэт Павел Быков и моя авторская рубрика «Под текстом». В ней я беседую с поэтами и музыкантами об их творчестве, жизни вне творчества, об их увлечениях, планах и стремлениях. Кроме того, иногда я буду делиться и своими мыслями о современном искусстве. Чего я хочу? В первую очередь, показать вам, что творческие люди почти ничем не отличаются от остальных людей, а еще, что творчество и, в первую очередь, поэзия могут быть популярными и в нашу постиндустриальную эпоху. Продолжаем!

Антону Кобецу – 25. Он юн, искренен, максималистичен и ярок. Ровесники называют Антона «голосом своего поколения», литераторы постарше признают за Антоном талант и наблюдают за тем, какие трансформации происходят с его творчеством. В любом случае, выход в свет дебютной книги крепкого, почти сформировавшегося поэта – событие, мимо которого я не мог пройти и не задать ему несколько вопросов.

Антон, поздравляю с выходом дебютной книги стихов. Сразу обращает на себя внимание ее необычное название – «Каверна». Что оно означает? Есть ли у книги какая-то концепция?

Спасибо, Павел! Каверна – это трещина, рана, из которой текут стихи. Мне кажется, любое искусство – это немного саморазрушение. Именно из этих трещин и появляются стихи. За название «боролись» три варианта…

Не поделишься с нами какие именно?

«Дремучий флер» и «Праздник за чертой»… Я выбрал самое короткое и непонятное, потому что оно отзывалось во мне больше других. Кроме того, я подумал, что это название будет оставлять вопросы и вызывать разные трактовки у читателей.

Долго ли ты ее готовил?

И нет, и да. Основной пласт текстов книги написан с 2017 по самое начало 2020 года. Но тогда это были просто стихи. Уже сейчас я оцениваю их по принципу «включу в книгу или не включу». Так сказать, писательское мышление что ли… Забавно даже. А тогда я просто сочинял. Но вот шел к сборнику я долго, наверное, всю жизнь.

Актуальны ли в современном мире поэтические сборники?

Ну, я же издал! А если серьезно, думаю, да. Книга – это памятник тому, что ты жив. Автору поначалу она нужнее, конечно. Но есть и читатель, так что книгопечатание – живо.

Каковы были твои ощущения, когда ты в первый раз взял в руки «Каверну»? Были ли особые волнения во время ее презентации?

Когда я забирал книгу, у меня, скорее, были вопросы, как донести экземпляры и тому подобное, в общем, никакой лирики. Осознание пришло через пару дней. Это было больше ощущение легкости, чем восторга: вот я и сделал это! Перед презентацией я жутко волновался, боялся, что что-то пойдет не так или придет мало людей, но все, кажется, прошло неплохо. Я был, как в трансе, весь вечер, и оценить себя со стороны не мог. Хотелось, чтобы всем понравилось, надеюсь, мне удалось.

К слову о выступлениях, твой образ, твои выступления всегда достаточно эпатажны. Эпатажность является следствием непопулярности поэзии и попыткой привлечь к ней внимание или причина заключается в чем-то другом, например, в твоем характере? Есть ли на современной поэтической сцене место «тихой лирике»?

Честно говоря, я уже столько раз слышал про свой эпатаж, и даже понимаю, о чем говорят люди, но эпатировать на сцене я пытался за жизнь всего пару раз. Я просто выступаю и одеваюсь, как хочу. У меня одна цель – заставить услышать зрителя. По натуре я довольно скромный, но на сцене появляется другой человек. «Тихой лирике» место есть, но я бы создал для нее отдельную платформу.

Может ли поэзия собирать стадионы? Не прошло ли ее время?

Я думаю, может, нужно просто разбить стену между автором и читателем. Любители стихов, а их не мало, не могут найти жилу современной молодой поэзии. Над этой проблемой нужно упорно работать.

Раз уж мы затронули эту проблему, напомним всем, что ты возглавляешь творческое объединение «Жемчужный век». Расскажи, чем оно принципиально отличается от других литературных движений? Есть ли у него постоянные резиденты?

Пожалуй, мы отличаемся тем, что к нам постоянно приходят новые люди, и мы – демократичны. Но, при этом, у нас много студентов и выпускников Литинститута и даже журнальные авторы. У нас есть довольно большое количество постоянных участников, но резидентами я бы назвал очень узкий круг людей.

Как возникла идея создать свое литобъединение?

Идея пришла рано, лет в 16. Когда я не знал, что происходит в Московской поэзии, я наивно полагал, что объединением кого-то удивишь, и вторая причина, конечно же, поиск творческой семьи. «Жемчужный век» оказался счастливым билетом, но в обоих случаях я ошибся: во-первых, никого не удивил, во-вторых, моя так называемая «творческая семья» гораздо шире, чем «Жемчужный век», и далеко не все участники проекта в нее входят.

Важно ли для поэта наличие команды, которая помогает ему в его деятельности?

Нужны единомышленники. Не обязательно толпа или состояние в проекте, ЛИТО, но верить кто-то должен. В меня еще до начала моей активной деятельности верили родители и Алена Филина (молодой андеграундный фотограф – прим. авт.), с которой мы дружим с 9 лет. Поэтому ответ, однозначно, – Да.

Ты знаком не только с поэтами и фотографами, но и с художниками. Недавно, ты позировал Кириллу Аркадьеву для его серии «Портреты поэтов». Как тебе этот опыт, впервые ли ты позируешь художнику? Расскажи о работе с Кириллом.

Позирование стало для меня новой вехой, меня рисовали и раньше, но по фото или на память. Позировал я впервые, особо ценным является именно концепция «Портреты поэтов» – Кирилл берёт знаковых поэтов, они не похожи между собой, но этим и интересно.

Давай вернемся непосредственно к поэзии. Твои ровесники называют тебя «голосом своего поколения». Ты родился в середине 90-х и советскую эпоху уже не застал. Считываешь ли ты культурный контекст предыдущих поколений, например, моего. Легко ли тебе общаться с людьми более старшего возраста?

Мне легко общаться с людьми абсолютно разного возраста. Мне кажется, поколение, родившиеся в первом десятилетии Новой России, попало в положение котлеты между двумя булочками в бургере – у нас не хватает той смелости, что есть у ребят, рожденных в 21 веке, но и советского пиетета к величинам мы не питаем. Мы зачастую, вообще, интересуемся изучением себя, а не внешнего. Об этом я и пишу.

Тебя, кстати, не смущает такая высокая оценка: «голос своего поколения»?

Нет, иначе и нельзя творить. Другое дело, так это или нет, покажет время.

Есть ли у тебя стихотворение-манифест, которое бы отвечало на вечный башлачёвский вопрос «зачем»?

Пожалуй, что мне хотелось бы, чтобы когда-нибудь случилось так:

Студент мне руки обслюнявил,
Не гей, а за мои стихи.
Тогда я понял – это слава,
Вот апогей – без чепухи.

А не когда я слышал «Браво»,
И тыщу «Браво» по привычке.
Таких как я была орава.
А тут в усталой электричке

Студент поцеловал мне руки,
Не знаю, был ли он бухим,
Или Всевышний на досуге
Напомнил мне: Пиши стихи.

А были подобные случаи в реальной жизни? Какой запомнился больше всего?

Были. Однажды, после, казалось бы, ужасного выступления, где в зале сидело 3 человека, а я надрывался в пустоту, ко мне подошла девушка и сказала, что она и не знала, что так можно. В тот момент я понял, что в ее отношении к поэзии что-то изменилось. А еще, эмоционально задевает, когда читаешь стихи людям далеким от поэзии, и они понимают ПО-НАСТОЯЩЕМУ… Вот, ради этого и следует жить!

Чем ты занимаешься помимо поэзии? Допускаешь ли ты вариант, что когда-нибудь поэзия уйдет из твоей жизни?

Все, чем я занимаюсь, тесно связано с литературой. Поэтому, без нее – никуда. Нельзя точно знать, что «муза» тебя не покинет, но поэзия в моей жизни будет. Я хотел бы обрести тот статус и положение, чтобы к старости помогать молодым авторам. Для меня это важно.

Можно ли только поэзией обеспечить себе комфортную жизнь?

В финансовом плане… Ну, я вот пытаюсь, потихоньку получается. В духовном – нет, это – антонимы. Для поэзии надо все время быть в некомфортном состоянии!

Антон, спасибо за ответы. Напоследок скажи нам, где можно приобрести твою книгу стихов?

Пишите мне, и разберемся.