У группы «Сухие» сейчас много дел: вот-вот увидит свет второй по счету альбом. Корреспонденты MUSECUBE побывали на репетиции и засняли последние штрихи подготовки к презентациям «Новой». А после Настя Пальчикова рассказала о виолончели, произошедших изменениях, музыкальных предпочтениях и цитатах.

— Выход второго альбом не менее важное и волнительное событие, чем выход первого. Особенно если группа меняет звучание: возникают опасения, как воспримут изменения слушатели. Боитесь, что новый материал не поймут?

— Нет, не боимся. Просто мы некоторые старые песни сильно поменяли в аранжировках. Мне кажется, что и новые треки хорошо впишутся. Хотя есть риск, что старые поклонники с осторожностью их воспримут. Но некую проверку уже устраивали: дали послушать тем, кто заходил на студию. И реакция была очень хорошая. Посмотрим, что на концерте будет.

— Первый альбом состоял из 17 песен. Новый альбом, судя по пресс-релизу, будет содержать 10-11 треков. Ужесточились критерии отбора?

— Нет. Первый альбом был больше сборником: все, что могли записать, записали. Такая вот live-сборка. А второй альбом уже содержит концепцию, поэтому в него вошло ограниченное количество песен.

— Расскажи подробнее о концепции.

— Песни альбома описывают день человека. Все начинается с песни «Утро»: подъем, дома, машины, метро. И дальше разные настроения, разные эмоции от влюбленности до агрессии, разные времена года. И все доходит до ночи. Завершать альбом будет песня «Москва», очень лирическая и ночная.

— Запись альбома проходила в Тбилиси. Почему именно этот город?

— Так сложилось: была возможность записаться, да и студия там очень хорошая. А сводимся уже здесь.

— А когда мы сможем услышать новый альбом?

— Примерно через месяц.

— Насколько серьезно ты относишься к выбору названия песни? Это просто фиксация темы или что-то большее?

— Конечно, содержится нечто большее, хотя есть несколько песен, которые приобретают название в отрыве от темы. Например, песня «Титры». Я-то знаю, почему песня так называется, но в ней нет ни одного слова о титрах. Она вообще совершенно про другое. Я сценарист, и мне кажется, что иногда сценарная история перекладывается на музыку. Бывает, что песня называется одним образом, но на репетициях и концертах музыканты до такой степени привыкают называть ее иначе, что, в конце концов, она остается с рабочим, домашним вариантом. Потому что так удобнее.

— Альбом получил название «Новая». А что со времени выхода первого альбом и до сегодняшнего момента ты обнаружила в себе нового? Возможно, что-то глобально поменялось?

— Да вообще все. Альбом и называется «Новая», потому что с момента выхода первой песни уже многое изменилось. Получилось все новое: новая музыка, новое звучание, новая жизнь (у клавишника сын родился), новые девочки у музыкантов, новое ощущение восприятия. И я тоже новая.

— На эти изменения как-то повлияли гастроли по Америке?

— Да, конечно. Эти изменения повлияли на гастроли, и гастроли повлияли на изменения — взаимный процесс.

— Изменения в плане музыки или в себе?

— В себе. Мы в первый раз давали три концерта подряд – это, конечно, невероятная школа. Нашему барабанщику Жене не дали визу, и он совершил нечеловеческий подвиг: за день записал на барабанные партии всех песен. Под них-то мы и сыграли. После возвращения Женя послушал нас на репетиции и сказал: «Ничего себе вы выросли!». Но это и в плане музыки. Самое главное, что мы обрели – смелость и ощущение свободы. Я запомнила момент перед концертом в Чикаго. Мы очень страшно волновались: ехали, не зная, что нас ждет, соберутся ли люди, какой будет клуб. И перед выступлением я вышла покурить. Мимо проходил афроамериканец, стрельнул у меня зажигалку, увидел афишу: «Ой, это у вас концерт сегодня? Ой, круто!». И меня вдруг в этот момент отпустило. Я почему-то почувствовала: все, что происходит на концертах, связано не с ответственностью и волнением, а с тем, что ты увидишь публику, и вы будете каким-то образом трогать друг друга, что-то будете чувствовать. И ты никогда заранее не знаешь, как это пройдет. У меня поменялось отношение к концертам, выходу на сцену, гастролям.

— В социальной сети ты очень интересно описала концерты в Америке, сравнив с сексом. А с чем ты сравнишь выход нового альбома? Не обязательно в этом же ключе.

— Ну, перед тем, как написать в социальной сети, я подумала несколько дней. И вообще это было заданием: в Америке меня попросили для газеты написать о наших впечатлениях. А позже я опубликовала в группе. Не знаю, не думала: ведь альбом еще не вышел. Сводимся, потом ждет мастеринг. Пока еще я слишком погружена в процесс. Нужно от начала до конца послушать весь материал и понять, как все звучит.

— В пресс-релизе была строчка «мы выросли из гаражного рока». В какой момент пришло это осознание? Получается, как раз после гастролей?

— Нет, на самом деле уже давно. Мы недавно делали песню у меня дома, и барабанщик Женя сказал: «Слушай, я даже представить себе не мог… Кто бы мог подумать, что «Сухие» будут так звучать?». И я ему отвечаю: «Я! Я могла подумать!». Все началось на кухне: я пела песни, а вокруг оказались музыканты. Раз – и пошли играть. В голове все давно оседало, присутствовало. Где-то после Нового года началась движуха, и на американские гастроли мы приехали уже измененные. Но не полностью. Это все равно инди-поп, только по-другому звучащий.

— У тебя много образований, оконченных и неоконченных…

— Одно единственное оконченное. И то диплом не забрала.

— И ты играешь на нескольких инструментах, в том числе на виолончели…

— Я училась играть на виолончели в консерватории.

— Не возникало мыслей добавить смычковых?

— Я очень хочу. Это обязательно случится когда-нибудь. Сейчас от инструмента к инструменту тяжело перескакивать. Виолончель обладает рядом особенностей для подзвучки на live-концертах, а электровиолончель плохо звучит, поэтому с ней морока. Вот оформимся, уляжемся, и, я думаю, обязательно добавим.

— А почему ты выбрала именно виолончель?

— Не я ее выбрала, а она меня. Я очень хотела в музыкальную школу на скрипку пойти и долго просила об этом родителей, но меня все никак не отдавали. В результате я пошла туда, когда мне было 9 лет. А в 9 лет учиться играть на скрипке уже поздно (надо лет с 4-5). Поскольку у меня была хорошая растяжка пальцев, посоветовали идти на струнные. Я потом уже думала, как же хорошо, что не попала на скрипку. Ужасный, истеричный, бешеный инструмент. Наш клавишник, кстати, тоже виолончелист. Он сначала собирался на арфе играть и просто перепутал инструменты.

— 3 песни – «Танго», «Титры» и «Пластинка» — обрели новое звучание. Вы записали и даже представили слушателям. Почему выбор остановился на них?

— Они были записаны уже достаточно давно. Это не совсем новое звучание, а, скорее, первый шаг в том, направлении, в котором мы сейчас движемся.

— Они так и останутся синглом или войдут в альбом?

— Ну, в альбом они точно никак не вписываются. Что-нибудь потом с ними сделаем.

— Ваши песни разбирают на цитаты. А ты сама любишь цитировать?

— Да, я очень люблю цитаты. Мне ужасно нравится аллюзии, и в песнях очень часто цитирую других музыкантов.

— Ты этими цитатами вдохновляешься?

— Я цитирую те песни, которые я слушала не как музыкант: не ради того, чтобы послушать звучки и риффочки, — а как просто Настя. Те, которые в юности отзывались во мне. Например, группа «Чиж & Co», которую я знала наизусть до того, как услышала в исполнении Чижа: у нас во дворах музыкального училища все пели. И только спустя какое-то время я выяснила оригинальное звучание: «Ах, вот как, оказывается, он поет и как должна звучать эта песня». Поэтому, когда сама стала писать, это все до такой степени осталось во мне, что цитаты подтягиваются невольно.

— В апреле у группы прошел концерт, где действовал вход по системе free-to-pay. И в интервью того периода ты не раз признавалась, что давно хотела такое устроить. Чем все закончилось? Ваш опыт оказался положительным? Будешь повторять такие мероприятия?

— Думаю, что, может, опять как-нибудь повторим. Мне нравится, когда есть свобода воли. Люди приходят и кладут столько, сколько считают нужным. Нам накидали в коробку не только денег, но и всяких магнитиков, записок с признаниями в любви и номерами телефонов (например, «Позвони мне, басист! Блондинка в синем»). И еще был очень трогательный момент. Нам человек оставил томик Бердяева. Я его себе забрала. Открываю потом книжку, а там лежит 200 рублей. Я подумала, что человек забыл деньги, и написала в нашей группе Вконтакте пост: «Человек, забывший в томике Бердяева 200 рублей, тебе скидка на следующий концерт. Или приходи и забери их». И он мне ответил: «Насть, если бы Вы прочитали, что я Вам написал на первой странице, то, наверное, не предлагали мне такое». Открываю снова книжку и читаю: «Когда я шел на концерт, то совершенно не знал вас и того, что меня ждет. У меня было с собой только 200 рублей, томик Бердяева и мое сердце. Теперь это все ваше». Такие случаи очень вдохновляют.

— Ты неоднократно признавалась в любви к клубу «Б2». Чем он отличается от других площадок?

— «16 тонн» мне тоже нравятся. С «Б2» особая история: здесь у нас прошел самый первый большой концерт. Несмотря на то, что это была дикая авантюра, зал быт забит практически битком. С тех пор «Б2» навсегда связан с тем чудом. И там хорошая энергетика. С «16 тонн» отношения складывались сложнее и дольше.

— В этот раз концерт пройдет в клубе «Артист Концерт Холл». Ты расстроилась?

— Не-е-е-ет, нет, конечно. В «Артисте» площадка больше — другой уровень, другая ступенька.

— Музыка группы «Сухие» дарит ощущение некоего тепла. А что греет вас в холодное время? И я имею в виду не погоду.

— У меня есть песни… Как музыкант я слушаю огромное количество песен. И есть не такое огромное количество песен, которые я слушаю как простой слушатель. Есть песни, которые я включаю на репите в момент горести и соплей. У Adele, например, нравится «Lovesong», кавер, который она сделала на The Cure. Вот, видишь, я опять как музыкант начинаю говорить… Ну, он как в человеке тоже во мне отзывается. Portishead… Из русских — Арбенина…

— А как сильно отличаются музыкальные вкусы Насти-музыканта и Насти-слушателя?

— Они не отличаются. Мне не нравятся тенденция у молодых групп писать странные песни, ориентированные на Запад. Это круто с точки зрения поиска звучания, но часто за экспериментами теряются сами песни. Понятно, что есть чисто авангардная музыка. Но мне кажется, что песни должны оставаться песнями: в них должны быть мелодия и текст, которые в тебя попадают и откликаются. Я так пишу и такие песни люблю.

— У группы впереди важные события (выход альбома, его презентации), когда ты сможешь выдохнуть и расслабится: сразу после окончания или потребуется некоторое время?

— Безусловно, потребуется время. В первое время присутствует какое-то опустошение.

— «Вышел новый альбом, и ты почти бесплоден»?

— Да, это оно. После окончания проекта, у тебя все выжжено внутри.

— И что же в таком случае ты делаешь?

— Ничего. Жду.

— Вдохновения?

— Нет. Это не отсутствие вдохновения. Просто приходится форсировать все: начиная от подготовки эмоционального состояния и заканчивая организацией. Вокруг шквал всего, что тебе нужно держать в себе, делать и, главное, не забыть.

— Но потом все приходит в порядок?

— Да, я просто жду.

— Спасибо большое за ответы! Удачного концерта!

Беседовала Юлия Домрачева, специально для MUSECUBE

Фотографировал Алексей Степаненко