По морям – по волнам
Нынче здесь, завтра там.
В.Межевич
Сегодня Камерный оркестр KREMLIN в Южной Корее, завтра в США, послезавтра ещё где-нибудь, а между гастрольными поездками многочисленные выступления в России. «Дело даже не в гонорарах. Всё просто: оркестр не должен застаиваться», — поясняет художественный руководитель и дирижёр Миша Рахлевский.
В преддверье и между зарубежными турами оркестр даёт цикл концертов под общим названием «Bon Voyage!» Место выступления – Арт-центр «Exposed», новый художественный и культурный концепт в Москве, расположенный совсем недалеко от станции метро Шаболовская. Современное здание бизнес-центра по адресу Шаболовка, д.31Г мирно соседствует с небольшими жилыми домами на противоположной стороне улицы, по которой то и дело грохочет трамвай, а деревья оплетены светящимися гирляндами.
Внутри всё по-современному лаконично: предметы и предметики с ценниками, которые по задумке олицетворяют искусство. Много уголков, где можно устроить фотосессию. Минизал на втором этаже. Остекление в пол, а потому часть музыкантов отлично видна с улицы. «Смотри, играют, — группа подвыпивших солидных мужчин пересекает улицу. – А знаешь, как называется вон та торчащая штука? – показывает один из них на гриф контрабаса. — Это контрабас. Я тебе точно говорю, я видел однажды по телевизору, как на нём играют», — мужчина пытается изобразить контрабасиста. «Ладно, хватит, пошли», — раззадорившегося музыковеда добродушно уводят под руки.
Всё и все на виду. Жизнь в аквариуме. Потому что все и всё должны видеть? Или потому что хотят, чтобы видели? Или просто на этот счёт никто не заморачивается? Для концерта французские окна если и не хорошо, то, по крайней мере, интересно. Говорят, хозяин заведения – экспат. Вероятно, это отчасти объясняет ощущение некоей современной европейскости. Подобное место можно было бы легко найти в Осло или в Женеве. В зале всего три ряда и тридцать два гостевых места, а потому каждый приглашённый зритель наперечёт. Каждого ждёт индивидуальная табличка с фамилиями и отдельное внимание. Очевидно, концерт эксклюзивен во всех смыслах.
30 января – первый из трёх заявленных концертов серии. Проносится шёпот организаторов: «Все пришли, можно начинать». Ритуальный звонок колокольчиком – приглашение в зал. «Как я и обещал, у нас квартирник», — объявляет Рахлевский, имея ввиду чрезвычайную близость музыкантов и слушателей. Словцо из прошлых времён несколько диссонирует с обстановкой, но, с другой стороны, это всего лишь слова. «Мы обыгрываем программу, которую везём на гастроли», — говорит Миша, как будто, между прочим, в то время как в программе цикла заявлены предпремьерные прогоны произведений, первое официальное исполнение которых запланировано на концерты в Корее и в Штатах.
Программа каждый раз разная, но, надо сказать, 30 января наиболее эклектичная и, как следствие, лёгкая. Исполняются произведения Джоаккино Россини и Франца Шуберта, Астора Пьяццоллы и Лероя Андерсона, а также чудесным образом примкнувших к ним Пётра Ильича Чайковского, Пабло де Сарасате и даже Николая Андреевича Римского-Корсакова.
Звучит Соната для струнных №3 Россини с текущими ручьём скрипок в третьей части и волнительными виолончельными соло. «Россини был очень счастливым человеком. Он писал в своё удовольствие и был невероятно популярным. Его оперы знали все, как, например, «Подмосковные вечера», — говорит Рахлевский, и продолжает. — Россини написал свои сонаты для струнных, когда ему было всего 12 лет. Он писал их, ещё даже не зная контрапункта. Россини прожил большую жизнь. А вот жизнь Шуберта напротив была глубоко несчастной. Он умер совсем молодым, а из своих девяти симфоний не слушал ни одной ноты. С квартетами чуть лучше. Но самыми востребованными произведениями были вокальные пьесы, которых он написал тысячи».
KREMLIN исполняет вторую часть из Струнного квартета №14 ре минор под названием «Смерть и девушка». Основа произведения – песня, также написанная Шубертом и развившаяся в вариации. Взята даже не сама мелодия, а аккомпанемент и структура. Начало — практически хорал. И вот уже звучат лаконичные струнники, партии которых шаг за шагом складываются в мощный поток. А впереди волнующее поступательное развитие, на пути которого лишь небольшие «гармонические кочки», приводящие мелодию к красивому многоголосию. Развитие громкое, бурное. Это гребень быстро накатившей и отступившей волны. «Смерть и девушка» — не отдельная пьеса, а лишь часть произведения и великолепный образец драматичной малой формы.
«Муза не приходит сама, надо садиться за стол и звать её», — говорил Чайковский. Звать не звать – не принципиально. Для слушателей и исполнителей важен прежде всего результат. Написанный Петром Ильичём вальc из серенады для струнных закрывает условную первую часть концерта. Короткий, мелодичный, он даже начинается с затакта, как будто приглашая закружиться в танце. Кстати, это отличный пример не «сидячего танца».
Всё, что будет исполнено дальше, — миниатюры. Пьяццоллу любят слушатели. Пьяццоллу любят музыканты. Знатоки шутят: «Вивальди написал не 400 концертов, а 1 концерт 400 раз», имея ввиду сходство многих из них. В отличие от великого итальянца аргентинец написал свыше 1000 танго, каждое из которых имеет своё узнаваемое лицо. В концерт 30 января вошли четыре их них. «Каштановое и голубое» (Marron Y Azul) меняет на ходу гармонический баланс то в одну, то в другую сторону, за шагом в одну сторону обязательно следует движение обратно. «Дьявольское танго» (Tango Del Diablo) резко диссонансно, но его сменяет тянущееся, стелющееся пеленой предрассветного тумана тягучее «Забвение» (Oblivion). «Четверо для танго» (Four For Tаngo) громкое, драматическое, напряжённое. Вот так почти народную танцевальную поэзию Пьяццолла превратил в сложную замысловатую прозу сиречь в сугубо авторскую музыку.
Следующий герой концерта – американец Лерой Андерсон, названный Рахлевским «американским Дунаевским». В самом деле, абсолютно мюзикловый по настроению Андерсон создал харАктерные запоминающиеся мелодии. Jazz Legato, Jazz Pizzicato– структурно рэг-таймы – гладко плывущие или игривопиццикатные. Стереотипное звучание разбавляют виртуозные скрипичные пассажи, и, конечно, любимая публикой вокальная вставка в «Пустячке» (Fiddle-Faddle).
Ещё один виртуозный инструментальный шедевр – пьеса «Наварра» (Navarra), написанная Пабло де Сарасате. В Европе и в Америке, приветствуя особо понравившиеся исполнения, публика встаёт. По словам Миши, на «Наварре» вставали все, не удерживался ещё никто. «Это наша палочка-выручалочка», — улыбается Рахлевский. Между тем его дирижёрская палочка летает – она то возносит, то будто даёт жестокий отлуп. Она то плывёт легато, то трепещет, переходя в мелкую пунктирную дрожь. Она – указующий перст дирижёра. Кажется, от негодования палочка может прямо в воздухе «разлететься в щепки», а может причесать, погладить по головке, да так, что невольно замурлыкаешь.
На этом почти всё. «Напоследок 6 симфония Брукнера. Целиком. Мы её пересмотрели, оставив только важные ноты», — шутит дирижёр. Звучит действительно последняя вещица. Это «Полёт шмеля» Римского-Корсакова. Знакомый, заслушанный до дыр и всё равно кончающийся внезапно.
Совсем скоро разойдётся после эксклюзивного концерта публика. Отправятся по домам уставшие, но довольные музыканты. Погаснет светящаяся синим надпись Exposed. Но сохранится концепт-продукт, объединивший место, время и содержание:
Кто: Камерный оркестр KREMLIN
Где: Арт-пространство Exposed
Когда: 11 и 17 февраля
Что: эксклюзивные предгастрольные прогоны Камерного оркестра KREMLIN. Не будет ни Россини, ни Шуберта, ни Чайковского, ни даже Пьяццоллы. Будет другое. Но, имейте ввиду, в любом случае будет самый что ни на есть изюм, который стоит услышать. Такое бывает не часто.
Андрей Ордальонов специально для MUSECUBE
Полный фотоотчёт Кирилла Видеева здесь
Добавить комментарий