Станет кровь отца, пролитая братом,
Началом конца моих мук!
«КарамазоВЫ»

«Ричард Третий» Шекспира – не документальное произведение, несмотря на реальность исторических прототипов. Гибелью Ричарда Глостера окончилась война Алой и Белой розы, и в Британии на столетие с лишком воцарилась династия Тюдоров, которой позарез (в буквальном смысле тех тёмных времён) нужно было создать в сознании современников и потомков собственный позитивный имидж. Демонизация павшего короля была проведена целенаправленно и плодотворно. Чернушная легенда о сухоруком горбуне, убиенных им племянниках и узурпации английской короны так утвердилась в умах, что Уильям Шекспир принял её за основу при написании пьесы. Современные историки очистили имя Ричарда Третьего от клеветы, и кочующая по театральным подмосткам притча Великого Барда теперь должна восприниматься как страшная, но поучительная сказка о бессмысленной борьбе за власть, детских обидах и запущенных семейных конфликтах.

Поэтому нам интереснее всего посмотреть, как именно режиссёр Нина Чусова распорядилась классическим произведением и что внёс в собирательный образ Чудовища Александр Домогаров.

На московской сцене (в моём зрительском опыте) этот Ричард – действительно третий. Михаил Полосухин в постановке Театра Луны (режиссёр А. Латенас) и Константин Райкин в Сатириконе (режиссёр Ю. Бутусов) шли от совершенно разных истоков и посылок к непохожим результатам. Король Полосухина был прежде всего воином, которому мирная жизнь тесна, а дворцовые интриги мелки, поэтому он углублял их до стадии полноценной бойни, приводящей его обратно на фронт. Константин Райкин шёл от внешнего облика «короля-маньяка» и пленял оппонентов ярким бурлеском, вызывая в них что-то вроде болезненного интереса энтомолога-любителя.

Был также четвёртый Ричард в моей биографии: Мартин Фриман в лондонской постановке Джейми Ллойда – в силу своей комплекции и темперамента – взял за основу не очень известный за рубежом, но хорошо знакомый нам в России образ. Его Глостер ярко и точно напоминал В. И. Ленина на пике Октябрьской революции.

Александр Домогаров – признаюсь честно в своей беде – не относится к числу моих любимых актёров. Как говорится, обаяние этого таланта проходило мимо порога моего восприятия. Так что, когда выпал шанс увидеть его в хорошо знакомой пьесе, не воспользоваться было бы глупо и непрофессионально для истинного театрала. Результат превзошёл ожидания – в новой работе артиста для меня буквально взошло солнце Йорка.

Нина Чусова, создательница мюзиклов «Энни» и «Кабаре Терезин», сумела представить нам длинную и мрачную пьесу если не смотрящейся на одном дыхании, то уж точно не душащей и изгоняющей публику из театра в антракте. Искристая (право слово, иначе не скажешь) смесь исторического антуража с современными деталями, игра света и тени на мобильных декорациях, подключение самых (действительно!) неожиданных технических приёмов наряду с вполне традиционными – даже тем, кто знает, к чему идёт дело, будет интересно. А уж неофитам – и подавно.

Но главное – то, как режиссёр и исполнитель главной роли сумели представить героя во взаимодействии с окружающими его лицами. (Особенно круто, простите на ёмком слове, по-моему, получились королева Елизавета – Я. Львова, герцогиня Йорская – О. Остроумова и епископ – В. Гордеев; очень хорош В. Кищенко в роли Бэкингема). Среди персонажей двое мальчишек и юная барышня, и мы убеждаемся лишний раз, как смело Нина Владимировна умеет работать с юными актёрами. Племянники короля носятся по сцене, как рыбки в воде, и полностью соответствуют замыслу драматурга: раздражают дядю донельзя и заставляют публику, незнакомую с сюжетом, тревожиться за их «долговечность».

Важным моментом новизны представляется начало спектакля: знатоки ждут «Прошла зима тревоги нашей…», а звучит нежное побрякивание фортепиано и скорбная автобиография уродливого мальчика Ричарда. А уж потом и про зиму споют – ибо в спектакле есть придворный певец, он же шут (Олег Кузнецов, ни много ни мало), сопровождающий пиры и другие государственные события дивным вокалом.

«Сделаться злодеем» герой вообще обещает как бы в шутку, играя в салочки с ребятнёй. Домогаров совершенно не выпячивает «тиранство» своего альтер-эго, несмотря на то, что, строго по Шекспиру, поясняет нам каждый свой шаг наверх, к пропасти. Он человек, в окружении отнюдь не лучших людей. Злой, униженный, гордый, без всяких моральных принципов – классический социопат, как мы бы сегодня определили такой тип. «Ужасный век: зло напролом идёт, а все молчат, воды набравши в рот!» («Уговаривание на царство» не обставить разбрасыванием по залу листовок с изображением безальтернативного кандидата было, понятное дело, практически нереально.) Пересказывать каждую сцену, конечно, бессмысленно. Но очень хочется! Поэтому позволю себе остановиться хотя бы на одной, действительно новаторской вариации.

Перед уходом младшего сына «на долгожданную войну» к Ричарду, уже погубившему почти всех, кого судил ему погубить автор, приходит его мать, герцогиня Йоркская (Ольга Остроумова). Сейчас уже не очень понятно, как до этого не додумались раньше. Ведь она обещает быть в своей речи кроткой… а в каждом спектакле сыплет проклятиями с искажённым лицом. Не то в театре им. Моссовета. Мать действительно кротка с непутёвым отродьем, каковым его считает. Все поносные слова она произносит, лаская его, судя по реакции, едва ли не впервые в жизни! И роды-то были невыносимы, и детство его было для семьи адом, и подростком он был мерзким… а седой мальчишка явно не слышит собственно слов – его поработила материнская интонация, переполненная любовью! Даже прослезился под конец. И тут уже получил по полной всю меру ожесточения и отвержения. Простите за спойлер…

Продолжение – в театре… садитесь в партер. Крови и трупов вам не покажут. А души ужасные порывы лучше наблюдать в опасной близости.

Елена Трефилова специально для Musecube

Фотографии Ольги Назаровой можно увидеть здесь

А фотографии Ольги Кузякиной — здесь