«There’s no time to lose, I heard her say
Catch your dreams before they slip away
Dying all the time
Lose your dreams
And you will lose your mind.
Ain’t life unkind?»

«Ruby Tuesday», Rolling Stones

26 февраля в Театре Луны был сыгран спектакль «Рубиновый вторник». Ни много, ни мало – притча в стиле ритм-н-блюз по роману Кена Кизи «Над кукушкиным гнездом». Кому лучше смотреть представление – тем, кто знает книгу, или тем, кто её ещё не открывал – вопрос сложный.

Режиссёр Павел Урсул поставил сюжет на свой лад и здорово сдобрил спектакль атмосферой 60-х годов Америки и Англии. На это намекало уже само название «Рубиновый вторник», песня «Ruby Tuesday» Rolling Stones. Она и многие другие песни из репертуара группы прозвучат со сцены. А точнее, будут «исполнены» героями, пациентами психиатрической лечебницы. Спектакль наполнен музыкальными вставками, во время которых больные превращаются в группу, играют на невидимых инструментах, изображают пение и потешно танцуют. Стены клиники украшены рисунками в стиле «make love, not war». Под потолком висит огромный символ «инь-ян», забранный мелкой решёткой. Это окно палаты, которое открывается крайне редко. В глуби – большое граффити с изображением людей и цветов, на котором поставлен большой чёрный крест. В центре него – глаз, горящий в темноте голубым огнём, словно неусыпное Око Системы, основу которой пришёл попрать новый пациент. Рендалл Макмерфи (засл. арт. России Владимир Майсурадзе), одетый в хиппарские клёши.

С основными персонажами обошлись достаточно вольно. Чесвик (Алексей Жуйков) стал коммунистом и надел футболку с Че Геварой. Мартини (Андрей Пурчинский) собрал в себе черты нескольких персонажей романа. Некоторые из особенностей были интерпретированы иначе. Например, в книге один из больных, пострадавший после электрошока, днями стоял, «пришпиленный» за руки к стене. Мартини тоже становится «распятием», но только после вопля «К чёрту всё!» и наставленных рожек.

Самыми близкими к книжным героям остались заикающийся Билли Биббит (Александр Песков) и Вождь Вэтла, почти бессловесный персонаж, гениально сыгранный Михаилом Полосухиным. Новое лицо получили даже санитары. Они превратились в полноценных участников истории, из холодного и злого персонала клиники – в живых и смешных героев, больше в союзников пациентов, чем в их врагов. Поменяло тон и главное противостояние произведения – борьба свободного человека в лице МакМерфи с Системой, которую представляет собой старшая сестра Крысчед (Людмила Светлова). Это конфликт должен был стать центральным, но акценты почему-то не расставили достаточно сильно. Для непосвящённого зрителя противоборство кажется равномерно вплетённым в общую канву действа. В спектакле нет психоделического отображения реальности и того градуса драматизма, накала, который есть в книге. Он веселее и непринуждённее, наполнен шутками «ниже пояса» (которых в какой-то момент становится слишком много). Актёры играют естественно и просто, не декламируют, не становятся в строгие позы, не болеют пафосом – они живые. Публика откровенно хохочет, и не очень ясно, воспринимает ли до конца трагический мотив ситуации.

Угрозы сестры и работников больницы не выглядят серьёзными. Споры заканчиваются победами больных во главе с МакМерфи, опасность превращается в комедию с каждым «раундом» растёт уверенность в том, что ничего страшного не произойдёт, всегда можно выкрутиться, свести к абсурду. Если смотреть на сцену со знанием сюжета, то постановка напоминает смех сквозь слёзы. «Надо смеяться, когда не смешно. Тогда твоим врагам тоже не смешно», – говорит МакМерфи. Для зрителей, не знающих содержание, последние сцены – как нырнуть в омут с головой. Переход от веселья к трагедии происходит очень резко. Людмила Светлова в роли сестры Крысчед играет самую сильную свою сцену: когда она подбегает к бьющемуся в истерике Билли Биббиту и провоцирует его обвинить во всём МакМерфи. Биббит не выдерживает и поддаётся, а потом перерезает себе горло в кабинете доктора. МакМерфи срывается на старшую сестру – и после этого его ждёт лоботомия. И здесь, в спектакле, режиссёр сделал сестру Крысчед более человечной. Когда МакМерфи возвращают в палату после операции, она становится на колени перед его коляской и, словно бы моля о прощении, целует его руку.

Завершающие минуты спектакля – это череда сильных сцен. Спровоцированный Биббит, его самоубийство, срыв МакМерфи, лоботомия, его возвращение в инвалидной коляске, освобождение-удушение МакМерфи Вождём Вэтлой. Пока умирающий ещё содрогается в последних конвульсиях, все актёры выходят на сцену и смыкаются перед ним. Снова играют Rolling Stones – и всё заканчивается. Остаётся очень странное ощущение от этого сочетания веселья, грусти, трагизма, «детей цветов» и жестокой Системы, которая стремится сломать и отрегулировать под себя любого, кто пытается бороться. И по-прежнему возникает вопрос – что подумал зритель, незнакомый с сюжетом? Понятны ли ему причины тех или иных поступков, удалось ли осознать конфликт, борьбу, драму, идею? Или же весь спектакль обернулся для части публики весёлой сказкой с непонятным привкусом горечи и странной гибелью на фоне радостного буйства 60-х.

Евгения Смехова, специально для Musecube

Фотоотчёт Ирины Ефремовой смотрите здесь