Ретроспектива: в ожидании концерта «Ногу свело» ко мне приходят совсем детские воспоминания. Вот наш первый цветной телевизор, на экране «Хару Мамбуру», молодые еще родители с некоторой оторопью смотрят клип и несмело подводят итог: «Ну ничего так, необычно…».
Своим абсурдным панковским весельем Макс Покровский сотоварищи навели шороху с первой же песни. Да и впоследствии группа между «серьезными» работами вроде саунда к «Турецкому гамбиту» и, представьте себе, участием в записи гимна Олимпиады-2014, десятками композиций выдает свои фирменный музыкальный стеб.

В зале «Авроры» сразу становится заметно, что публика четко поделена на две категории. Первая – та, которую обычно называют нелепым словом «молодежь». Под песни они скачут чуть ли не до потолка, устраивают перед сценой маленькие стихийные слэмы, вторят голосу Покровского, делают сэлфи – вот я, а за спиной у меня Макс поет. Похоже, что стебная лирика популярна в любые времена: мальчики и девочки с восторгом подпевают «Лилипутской любови» и «Лысой девочке».
Вторая категория – солидные дамы и господа, которые, черт побери, уже двадцать лет назад плясали под «Мамбуру». Сейчас отплясывать им не положено по статусу, да и привычки нет: неловко переминаются с ноги на ногу в толпе, устраиваются за столиками и не отводят глаз от Макса. А он, в отличие от своих фанатов, практически и не изменился со времен первой звездной композиции.

Юркий и подвижный, он почти не стоит на месте. Постоянно снимает публику на телефон, позирует камерам сам. Свешивается со сцены, чтобы пожать протянутые руки. Те, до кого дотягивается Покровский, поздравляют друг друга, тут же знакомятся, протягивают алкоголь – за Макса и за веселье!
Покровский говорит, что каждый петербуржский концерт – ответственное событие. И зрители, вероятно в силу петербуржской же интеллегентности, с невероятным восторгом встречают музейный опус «Яйца Фаберже». А вот звучит «Московский романс»: «Поможите, люди добрые. Сами мы не местны-ые!». В ответ на сцену летит мелочь. «Вы не думайте, что она тут пропадет», — Покровский подбирает монетки и внезапно ловко ловит яблоко, гордо его демонстрирует. Он вообще находится в постоянной шутливой беседе с публикой. Просит помочь с репетицией «Бенизна», объясняет, что хорошая традиция: и из зала доносятся громогласный припев. «Очень неформально тут у нас», — одобряет Макс.

Феномен «Ногу свело» до сих пор необъясним. Композиции группы не назовешь универсальными: чтобы взял, примерил на себя и проникся. Это стихотворные (да и то не всегда) и откровенно сюрные зарисовки. Одни – вроде даже и жизненные, о странноватых человеческих страстях: одна счастлива, потому что беременна, у второго сибирская любовь. Слушая другие, не всегда можешь представить сюрреалистичные образы в голове Макса, переплавленные им в песни. Тем не менее, группа находит отклик у очень разношерстной публики. «Ногу свело» с самого начала своего существования получает награду за наградой – и в России, за скандальность и провокативность, и за рубежом – как лучшая альтернативная российская группа, например. Более того, «Ногу свело» активно делятся своим творчеством со всеми желающими: записывают музыку для выступлений клоунов Московского цирка Никулина, ваяют саундтреки к шоу вроде «Форда Баярд» или «Последний герой».

Впрочем, зрители точно не задают себе вопрос, чем эти странные тексты и разбитная музыка цепляют настолько, чтобы возвращаться к ним даже спустя двадцать лет. Прыгают себе перед сценой (ну или неловко перетаптываются на месте) и улыбаются в ответ лучезарной улыбке Покровского.

Алена Муравлянская, специально для MuseCube
Фотографии Екатерины Горчаковой, полный фототчёт смотрите здесь.