В морозы лес обнимет горячо,
а летом тень раскинет так, как надо…
«Всё о Золушке»

Музей-усадьба А. П. Чехова в Мелихове – место притяжения не только любителей литературной классики, но и театралов вот уже более пятнадцати лет. Необычный коллектив «Чеховская студия» создан при музее в 2006 году. Местоположение обусловило репертуар театра, который состоит полностью из произведений великого русского писателя. Этой осенью два спектакля – «Руководство для желающих жениться» и «Дядя Ваня» — были показаны для московских зрителей на сцене Театра в Хамовниках. Вашему корреспонденту довелось увидеть «Ваню» и в Мелихове, и в Москве.

Режиссёр Кирилл Лоскутов, перед которым изначально стояла непростая задача представить Чехова «на пленэре», под открытым небом, избрал для актёров тон, близкий к буффонаде, завышая градус эксцентрики и интенсивность сценического движения. Ведь нужно удержать внимание публики в необычной обстановке, без театрального света и эффектов, вопреки разнообразным отвлекающим факторам вроде проплывающих озером уточек или пасущихся поодаль приусадебных лошадок. Поэтому на сцене обыкновенного театра спектакль в первые минуты ошарашивает яркостью подачи. Но артисты настолько естественны, так присвоили свои роли, что, знаешь ты пьесу или нет, видел ли раньше в другом театре или даже в самом Мелихове – включаешься в вихревые потоки действия и летишь…

Чем дальше отстоит от нас эпоха чеховских персонажей, тем яснее различается их современность. Никакого «нового человека» за сто с лишним лет на земном шаре не создалось – ни эволюцией, ни революцией. Всякому приходит время стареть, цепляться за последний луч надежды, бунтовать впустую на «непрожитую» жизнь (какой бы насыщенной и успешной она ни была по факту, между прочим). Самое печальное, что иногда такое самоощущение не связано с возрастом: в трясине депрессии теряются и молодые. В пьесе у каждого есть минутка исповеди «в никуда», нам, за четвёртую стену. Всем хочется, чтобы их поняли – и, благодаря этому или вопреки — пожалели и утешили.

Актёрские работы симпатичны и убедительны и не убавили этих качеств с годами, прошедшими с премьеры. Забавен докучный профессор Серебряков (Андрей Богданов), красива и томна его молодая супруга Елена (Полина Елисеева), трогательна стойкая Соня (Марина Суворова), уязвим циничный доктор Астров (Антон Белый), смешон и обаятелен Вафля-Телегин (Виктор Рябов), строга и ласкова нянюшка (Татьяна Ивановская).

В этом ансамбле дядя Ваня (Сергей Кирюшкин) поначалу почти не выделяется, разве что дурачится и капризничает чуть больше остальных. Мы застаём его в разгаре безответной, бессмысленной и беспощадной – и, конечно, запоздалой и неуместной – страсти к новой жене зятя (мужа покойной сестры). Как говорится, откуда что взялось! Мешковатый костюм, растрёпанная причёска, да и черты лица не блещут гармонией – полная противоположность импозантному (когда не ноет) профессору.

Мимолётный успех старого друга – доктора – у Елены Андреевны падает ему на темя, как гиря. Именно этот момент судьба выбирает, чтобы подвергнуть Ивана Петровича ещё одному испытанию: оказывается, он с племянницей вот-вот останется без крыши над головой. Серебряков, ничтоже сумняшеся, выдвигает план, равно блистательный по наивности и бесчестности – продать имение и жить на проценты от вырученной суммы… причём, разумеется, речь идёт о нём одном, разве на свете есть другие люди и интересы? Кстати, для справки, обсуждаемая собственность ему даже не принадлежит.

Бунт Войницкого страшен, ибо сказано: «Бойтесь гнева терпеливых». В конце концов он хватается за револьвер и палит в обидчика, потеряв голову. На этом моменте нужно остановиться особо.

Режиссёр не позволяет дяде Ване беспорядочно махать оружием. Он ставит Войницкого и Серебрякова лицом к лицу – дуло приставлено прямо к груди жертвы, когда звучит второй выстрел. Спектакль уходит на антракт, а зритель усмехается с видом знатока: «как они выкрутятся»?

Второй акт построен совершенно иначе, чем первый. Буффонаду сняло как рукой. Персонажи, как шахматные фигуры, рассаживаются на стулья спиной к публике и подают реплики в свой черёд, не особо нарушая эту странную механическую мизансцену. Зачем это, и что нам пытается сказать постановщик?

Рискну поделиться гипотезой: вероятно, нам предлагается допустить, что вторая пуля сделала своё дело. Дядя Ваня убил-таки бывшего идола, на которого в поте лица трудился управляющим четверть века. И всё дальнейшее отчасти происходит в его расстроенном воображении, только слегка соприкасаясь с реальностью. Знаки смерти – горбушка хлеба на гранёном стакане, сердечный приступ, валящий Войницкого с ног, цветы, не послужившие любви, положенные Соней в неподвижные руки дядюшки…

Чехов, как врач, вполне последовательно описывает у своего героя симптомы обширного инфаркта… так что «небо в алмазах», пожалуй, Ивану Петровичу увидеть довелось не через много лет, а прямо в финале этой истории. «Пропала жизнь!» — восклицал он недавно. Так ли это?

Что важнее – честное служение или доходное место? Наслаждаться жизнью самому или построить уютный дом для близких людей? Получить именной почёт от современников или неблагодарность счастливых потомков, для которых зашумят посаженные нами леса?

Можно спорить. Или выбрать – и жить.

Елена Трефилова специально для Musecube

Фотографии Татьяны Вальяниной можно увидеть здесь