1 и 2 ноября дом М.А. Булгакова, что на Андреевском спуске славного града Киева, был воспроизведен в не менее славном Петербурге, на улице Народной: театр «Мастерская» под руководством художественного руководителя Григория Козлова радовал своих зрителей премьерой – спектаклем «Дни Турбиных», поставленным по одноименной пьесе писателя. Знаменитый дом, где Булгаков поселил семью Турбиных, приглушенно красовался на многочисленных афишах, общей стилистикой напоминающих давние плакаты премьерных спектаклей МХАТа 1926 года.

Судя по реакции публики и двадцатиминутным овациям, «Дни Турбиных», несомненно, удались и получились какими-то абсолютно легкими, понятными, адаптированными для широкого круга зрителей. Они словно обрисовали красноречивую связь между адресом театра (улица Народная) и его непосредственным адресатом (народом). Этот посыл, эта однозначная направленность определились сразу: шутка ли, театр, который совсем недавно справил трехлетие, без труда собрал премьерные аншлаги и даже переаншлаги, скромно обнажив искреннюю любовь и преданность своего зрителя. Тем более что опыт постановок на тему народной революции и Гражданской войны у «Мастерской» уже есть: весной этого года обрел удачную сценическую версию «Тихий Дон» Шолохова.

В «Днях Турбиных» на первый план выходят не актеры, а знаменитый булгаковский юмор, который в этой пьесе достаточно глубоко скрыт, слишком живы еще в исторической памяти народа воспоминания и рефлексии о том смутном революционном времени, наполненном сломом людских и государственных систем. Как писал сам Булгаков: «Сегодняшний вечер — великий пролог к новой исторической пьесе. <…> Кому — пролог, а кому — эпилог», поэтому нарочитая комичность действия в некоторых местах вызывала вопросы. К примеру, зрителю приходилось считывать серьезный подтекст исходя из одних только реплик героев, а мизансцены при этом являли собой ласкающие взгляд картины. Справедливости ради стоит отметить, что при таком сентиментально-щадящем подходе, «домашний», приятный спектакль с первых минут стал родным, как будто сразу же вынес за скобки вопросы о том, кто лучше: белые, красные, петлюровцы. В «Днях Турбиных» все братья, и эта братская дружба напоминает о человечности и душевном тепле, столь необходимых в период внешних бурь.

К бесспорным достоинствам постановки относится, конечно, возраст героев – нежный, недавно перешагнувший порог юности, именно тот, который изначально предполагал для своих персонажей Булгаков. Некоторые любители современной экранизации «Белой гвардии» удивлялись молодости актеров, но, если вспомнить первоисточник, Алексею Турбину (Максим Фомин) всего лишь 30 лет. Его брату Николаше (Николай Куглянт) – 18, он юн и порывист. Елена Турбина, в замужестве Тальберг (Александра Мареева), прекрасно чувствует себя в свои 24, а Лариосик (Илья Шорохов), кузен из Житомира, находится в поэтическом возрасте 21 года.

К чести режиссера и актеров «Мастерской», они вовсе избегают провокационных и слишком многозначительных сцен, говорят простым, образным языком, стараясь не углубляться в популярную метафизику. Спектакль живет благодаря своей музыкальности, песенности, что неизменно находит отклик у зрителей. Постоянно наблюдается повторяющийся «народный мотив» – это видеопроекция постриженных голодных новобранцев, совсем мальчишек, вступивших в ряды армии. В один момент видео сменяют реальные герои – юнкера, появляющиеся на сцене и в проходах зала. На их роль пригласили действующих учащихся Санкт-Петербургского кадетского корпуса, по-настоящему юных, беззащитных, трогательных, вызывающих чувство горестного умиления. Их робкий, но грозный марш чередуется с неистовым топотом взрослых офицеров, в котором смешивается все, и непонятно, где белые, где красные и на чьей стороне народ.

Спектакль строго следует тексту пьесы и подчинен кольцевой композиции – начинается и заканчивается он незамысловатой веселой песенкой о молодых юнкерах «Здравствуйте, дачники», которую Николай Куглянт озорно исполняет на гитаре: «Сапоги фасонные, Бескозырки тонные, То юнкера-инженеры идут!» К находкам относится и специально введенный герой Пьеро, отстраненный, условный, напоминающий Рок из «Кармен-сюиты» – олицетворение звучащей песни Вертинского «То, что я должен сказать», написанной в 1917 году. Ее строки контрастируют с уже исполненной ранее шутливой песенкой про беззаботных юнкеров и служат лейтмотивом спектаклю. Ярко окрашенные философской лиричностью, они затачивают под определенное настроение всю постановку:

«Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой».

Елена Бачманова, специально для MUSECUBE

Фотоотчет Екатерины Зяблинцевой смотрите здесь